Трудовые будни: От выживания к вовлеченности

На слайде показана накопительная кривая ресурса на российском рынке труда. Это примерная численность населения разных возрастных групп в России, по ней можно увидеть трудовой ресурс – людей трудоспособного возраста. То есть какие поколения активны, какие уходят, а какие скоро придут на рынок труда.

Еще в 2010-х трудоспособными оставались довольно много беби-бумеров, которые выросли и полностью сформировались в советской производственной культуре. Но сегодня они практически ушли. Мое поколение, лишь чуть-чуть попробовавшее советское производство, еще остается, но скоро тоже начнет уходить. А приходит все больше тех, кто формировался уже в конце 80-х и в 90-е, скоро пойдут 2000-е. И эти новые группы персонала, как бы мы ни называли их, если и могут судить о советской трудовой этике, то только по рассказам старших.

Интересно, что кроме отторжения советского опыта у некоторой части молодежи встречается его идеализация. Работает так называемый цикл «через один»: дети далеко не всегда принимают на веру ценности родителей. Когда те рассказывают, как все было в их время, дети часто отторгают их выводы, потому что новое поколение старается строить свое. Но из-за этого же работает «отрицание отрицания»: внуки с интересом прислушиваются к рассказам дедов – и к ним относятся более лояльно. Причем антропологи это наблюдают даже в примитивных культурах. Отсюда же – чередование моды через поколение.

Возможно, когда-то это было связано с тем, что в крестьянских семьях родители целыми днями работали, а внуков воспитывали старики, у них был прямой контакт. Но то же мы наблюдаем и в наше время. В любом случае и отторжение, и идеализация у молодого поколения строится не на личном опыте, а поэтому советская культура скорее уже ушла. Хорошо это или плохо, но от нее уже почти ничего не осталось.

Культурные следы в языке. Бизнес и труд

Советский период интересен многим, в том числе своими лозунгами о труде. В русском языке «работа» и «труд» однокоренные словам «раб», «рабство» и «трудно», «трудность». То есть трудовая деятельность на уровне языка связана с некими усилиями, страданиями, тягостью. Это относится не только к русскому, но и к французскому, немецкому и другим. А позитивную коннотацию, которая отражала бы поступок, то есть активность, связанную с реализацией человека в мире, достаточно сложно найти. Пожалуй, ближе всего «дело» – «деятельность», или синоним-англицизм «бизнес».

Возможная причина – архаичное разделение деятельности на высокую и низкую. Работа для рабов и поступок для свободного человека. И при этом вся «низкая деятельность» не предполагала личного отзвука. Раб обязан работать. Никто не ожидает от него воодушевления, только смирения и покорности судьбе: «В поте лица твоего будешь есть хлеб»[84]. А война, философия, политика – совсем другое.

Но 70 лет советской власти слова «труд», «работа» и «подвиг» чаще всего писали на лозунгах. А то же «дело» звучало значительно реже. И наоборот, когда начались 1990-е, на время «дело» приобретает негативный оттенок – «деловой» чаще всего употребляется в отрицательных значениях. На мой взгляд, это говорит о том, что, возможно, в культуре было некое ограничение – определенные барьеры этому свободному самовыражению своей активности.

А западное отношение к «бизнесмену» иное. «Бизнес» (в переводе «занятость», «дела») предполагает реализацию какого-то конкретного проекта. И смысловое наполнение бизнеса – чаще всего созидание, «я имею дело, которое приведет к конкретному результату». Для сравнения, «труд» – это «я буду с усилием преодолевать трудности».

В американских источниках постоянно присутствует тема важности бизнеса. Бизнесмен, предприниматель – очень важная составляющая и экономики, и культуры.

А в российской действительности в разные периоды менялось отношение к этой свободе, к проявлению себя в своих делах, в своей деятельности. Нельзя сказать, что у нас какая-то тотальная, однозначно серая зона, нет. Просто 70 лет нашей истории считалось, что инициатива должна была быть очень контролируемой и направленной в нужную, по мнению начальства, сторону.

Русская трудовая этика. Современная культура

Культура 1990-х, конечно, была особенной: намного более меркантильной, чем советская, люди в ней приходили зарабатывать. Советских политруков и парторгов уже никто не нанимал – это больше не работало. Парткомы расформировали, профкомы занялись совсем другими делами, да и их тоже часто упраздняли. Те, кто в 1990-е активно работал, были готовы достаточно легко перемещаться, если видели возможность более эффективной капитализации себя.

А потом ситуация постепенно изменилась. Относительно спокойные в экономике первые два десятилетия XXI в. воспитали новое поколение. Выросли те работники, которые уже не боятся ни безработицы, ни голода. И они не имеют общего опыта войны, слава богу.