Трудовые будни: От выживания к вовлеченности

Интересно, что во многом забастовки начала XX в. и рост влияния профсоюзов вызывались не только спорами о размере заработной платы. Важен был и способ повышения. Работники, не желавшие считаться «детьми», стремились повысить свою зарплату именно с помощью забастовки, а не через упрашивание «барина». Забастовка меняла производственные отношения, выводила персонал на уровень руководства. Работники переставали быть подопечными и становились равными начальнику, с которым они спорят, обсуждают условия сотрудничества и в итоге выходят на некую договоренность.

Забастовщики не ограничиваются выдвижением каких-то требований – они оспаривают авторитет «отца завода», рвут связи, перестают быть зависимыми от него. Вот почему профсоюзные деятели начала века придают стачке такое значение: она воспитывает, закаляет, увлекает и созидает. Повышение заработной платы, которого удалось добиться благодаря забастовке, имеет гораздо большую ценность, чем если вдруг патрон сам решил ее повысить, потому что, помимо материального, стачка приносит и моральное удовлетворение.

С этим начальники не могут смириться. Для них забастовка – жест неблагодарности, злонамеренности, неподчинения, даже «мятежа»[102].

Сегодня «семейная культура», или культура принадлежности, которая происходит из этих старых моделей вассалитета, осталась в очень немногих компаниях. Но она легко формируется в свернутых, сжатых пространствах, малых коллективах.

Основной же формой организации производства стала индустриальная. Главная причина очевидна – большая эффективность. Но также большая стабильность, что важно было для государственных институтов, особенно в военное время.

Производство продукции для нужд войны интересует в первую очередь государство, которое откомандировывает на заводы молодых людей из армии; работодателем для последних является государство, а не патрон, и в отдельных случаях они подчиняются военным властям. Государство, в свою очередь, не может допустить, чтобы производство вооружений прерывалось забастовками. Мальви, министр внутренних дел, вмешивается в трудовые конфликты; Альбер Тома, министр вооружений, распоряжается создать арбитражные комиссии и провести выборы делегатов от цехов. Коротко говоря, в некоторых секторах промышленности война превращает трудовой договор в государственное дело; в этом вопросе, прежде сугубо частном, на первый план выходят интересы государства[103].

Эволюция офисного пространства. От кабинетов до кубиклов

Офисное пространство, как часть рабочего, тоже менялось вслед за развитием технологий и культуры. Оно трансформировалось исходя из того, каким должен быть эффективный офисный работник, что ему можно позволить и как его нужно контролировать.

Спецификой офисов до начала XX в. была их привилегированность. Это были хорошо обставленные пространства для очень небольшого количества сотрудников. Само по себе попадание в офис считалось элементом жизненного успеха, туда проникали люди лишь из определенных классов и слоев. Далеко не каждый мог стать конторским работником: для подавляющего большинства наиболее доступным оставался физический труд. Офис был в определенной степени закрытым, элитарным, почти клубным пространством. Причем исключительно мужским – женщин там обычно не было. Об эффективности работы в офисе задумывались тогда совсем немногие, ведь самих офисных служащих было мало (рис. 60).

Рис. 60. Офис бухгалтерского отдела компании E. & J. Burke Ltd XIX в. в Таймс-билдинг, Таймс-сквер, Нью-Йорк