Трудовые будни: От выживания к вовлеченности

В русской литературе тоже немало экстремальных примеров, в том числе нобелевский рассказ Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича»[108]. Все произведение описывает чудовищный быт заключенного-каменщика, но в одной из самых ярких сцен герой увлекается своей работой. Начинается согласованный процесс: несколько заключенных включаются в определенный ритм и даже соревнуются, кто быстрее и лучше работает. На это время они забывают, что лишены свободы – они абсолютно увлечены работой, находятся в потоке даже в таких условиях.

Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошел по ним сперва первый жарок – тот жарок, от которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше. И часом спустя пробил их второй жарок – тот, от которого пот высыхает. В ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок легкий, потягивающий, – не могло их мыслей отвлечь от кладки. Только Клевшин нога об ногу постукивал: у него, бессчастного, сорок шестой размер, валенки ему подобрали от разных пар, тесноватые.

Бригадир от поры до поры крикнет: "Раство-ору!" И Шухов свое: "Раство-ору!" Кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира становится. Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по трапу с носилками загонял бы.

Буйновский сперва, с обеда, с Фетюковым вместе раствор носил. По трапу и круто, и оступчиво, не очень он тянул поначалу, Шухов его подгонял легонько:

– Кавторанг, побыстрей! Кавторанг, шлакоблоков![109]

Надо помнить, что человек во многом формирует свое представление о том, как говорить и даже думать про труд, через два источника. Один – литературные произведения, которые он изучает со школы. А другой – реальность, опыт личный или его знакомых. И когда эти источники дают противоречащие картины, он чувствует себя обманутым. Например, когда советский человек читал про бригадный подряд и социалистическое соревнование одно, а в жизни видел совершенно другое, он воспринимал литературные описания как искусственный мир, не имеющий никакого отношения к реальному. И это восприятие переносил и на другие области, укреплял типичное советское двоедушие.

В доковидный период многие руководители мне рассказывали о текучке молодежи как об одной из главных своих проблем. Особенно это касалось производственных предприятий: из десяти молодых специалистов уходило до семи. И это были те, кто когда-то решил посвятить себя конкретной профессии и окончил профильный институт. Но образ своей будущей работы, который они во многом сформировали из драматичных произведений, создал такие же ожидания. А реальность оказалась проще и скучнее. Молодой специалист не находит тех ярких переживаний, о которых читал в книгах, и уходит в другую область. Заметим, что с возрастом увлеченность работой растет, мы об этом упоминали ранее, то есть человек постепенно учится быть увлеченным, распознает радость труда. К сожалению, слишком привлекательные, но недостоверные описания работы усложняют этот процесс: молодой специалист ищет не реальные преимущества своей профессии, а выдуманные талантливым автором.

Я уверен, что единственная возможность развития правильного цивилизационного, прогрессивного отношения к труду – честное его описание, а также сочетание и баланс различных видов активности, формирование человека целостным, состоявшимся. Альтернативный вариант – полное разделение труда и творчества – описал Герберт Уэллс.