Труп из Первой столицы

— Согласен, — ответил Коля, поразмыслив. — Я просто не хотел вас сбивать. Но лучше уж собью. В общем, известно, что некий товарищ Семенко, начинающий художник-декоратор, а также ученик Ивана Падалки, был приписан к переезжающему в Киев цеху и должен был вчера уехать. Судя по наличию проездного билета Семенко у проводницы, художник сел в поезд в Харькове, но, судя по пустующему месту в поезде на месте прибытия, не доехал до Киева. И даже больше — в Полтаве его уже не было в поезде. Не обнаружив ученика в вагоне-ресторане на общей встрече, Иван Падалка удивился и, узнав от проводника, что, согласно спискам, Семенко сел в поезд и едет на таком-то месте, пошел в указанный вагон. Ни Семенко, ни его вещей там уже не было. Подозрительно?

— Еще как! — проявили удивительную солидарность бывшие супруги.

— Так что же вы нам голову морочите, друг мой? Тут и у Хаима ничего не надо спрашивать! Объявляйте товарища Семенко в розыск! — добавил Морской.

— Незачем! Он сам нашелся. На следующее утро. Пришел с повинной в ближайший участок. Рассказал, что проспал поезд, а также потерял проездной талон и паспорт. Вернее, написал заявление, что кто-то из участников вчерашнего банкета опоил его каким-то снотворным и выкрал документы. Семенко утверждает, что пил на проводах только пиво и чай, но вдруг почувствовал себя обессиленным, едва донес ноги до ближайшей мастерской, в которой спасались от дневной жары празднующие, прилег на стульях и… дальше ничего не помнит. — Непроизвольно подражая Морскому, Коля выдержал театральную паузу после «и».

— Проснулся наш декоратор ранним утром от того, что его разыскала перепуганная жена. В полубредовом состоянии отправился в участок. Проездной талон на поезд был в кармане брюк еще вчера, Семенко отлично помнит это, потому что хвастался им перед своими друзьями, а утром талона уже не было. Смятая трешка была, а талона и паспорта — не было. Такое возможно, только если вор целенамеренно хочет забрать документы.

— Целенаправленно, — автоматически поправила Ирина, но Коля только отмахнулся.

— Паспорт нашелся позже возле мусорного бака во дворе, — продолжил он. — А талон — таинственным образом переместился к проводнице. К тому же, — это уже были Колины личные гипотезы, — речь идет о снотворном с точно такими же, как в вашем случае, Ирина Санна, фазами воздействия на организм. Стало быть, можно предположить, что опоил вас и Семенко один и тот же человек… И это был кто-то из присутствовавших на проводах в Киев художников-литераторов.

— Ой, не-ет, — внезапно закапризничала Ирина, — не тот же, уж поверьте.

— Товарища Семенко люди знают как человека, не умеющего пить, — довольно здраво объяснил Иринин выпад Морской. — Вы же сами слышали, как Эльза Юрьевна намекала на жалобы от его жены… Думаю, это далеко не первый случай, когда Семенко выпивает, по его словам, лишь кружку пива и выпадает из реальности на множество часов.

— Серьезно? — Коля явно расстроился.

— Да, — сурово кивнул журналист. — Семенко мог сам обронить паспорт, а проездной талон, когда хвастался им, по ошибке вручить кому-нибудь из отъезжающих. Даже я заметил, что с талонами при посадке была какая-то неразбериха. Проводницы так волновались, что больше расшаркивались перед пассажирами, чем проверяли их документы. Возможно, кто-то по ошибке сунул два талона. Снотворное же Семенко мог придумать, чтобы оправдать свой срыв. Мы, кстати, можем про все это расспросить мадам Триоле и мадам Бувье.

— Не можем! — с нажимом заявил Коля. — Все участники прощального застолья в доме «Слово» под подозрением. Особенно те, что знали Милену. Не будем раскрывать перед ними ход следствия. Мадам-поэтка, кстати, пользуется снотворным! Я видел бутылек в ее комнате.

— Какая ерунда! — снова впала в слезливое настроение Ирина. — Снотворным пользуются все старики и старухи. А убить собственную компаньонку может только сумасшедший. Ведь ясно, что все сразу подумают на тебя, станут копать, какие у тебя с ней были отношения и счеты… — Тут балерина самым натуральным образом всхлипнула. — Мы говорим, говорим, ничем не улучшаем ситуацию, а только тянем время. А вечер ведь все ближе. А вместе с ним спектакль и мой провал…

— Душа моя! — на этот раз уже без насмешек принялся утешать Морской. — Если вы так боитесь этого спектакля, почему согласились участвовать? Вы ведь не обязаны, официально вы сейчас на больничном бюллетене… Почему не отказались?

— Как я могла? — Ирина лишь вздохнула. — У Валентины жар. Ей бы пришлось выходить на сцену, откажись я от замены. Она отличная балерина, хороший товарищ, человек, в конце-то концов. Разве я могу отказать в помощи?

— Согласен. Но хотя бы не думайте тогда, что провалите спектакль. Вы отлично справлялись с этой ролью полгода назад. Что изменилось за это время? Хореография все та же. Балетмейстеры Вирский и Болотов, насколько я понимаю, отбывая в Киев, никаких нововведений для своего балета не оставляли.