Труп из Первой столицы

— Да вы с ума сошли! — вспыхнула Ирина. — Какое неуважение к артистам! Неужто вы считаете, что за полгода никто из исполнителей не привнес в спектакль ничего нового? Настоящий танцовщик каждый раз работает как на премьере и каждый раз по-новому… А в нашей труппе каждый человек по-своему гений. Я не имею права их подводить и не имею мастерства не подвести… Ох, что же все так отвратительно и так одновременно? Как пережить все это? Убийство, Киев, Николай со своими гипотезами и дедом Хаимом… Теперь еще и спектакль вечером. И вы, Владимир, со своим мнением, будто все артисты лишь статисты…

Морской бормотал что-то про не меняющуюся годами классическую хореографию и сам себя оспаривал, вспоминая, что «все, конечно же, менялось, но»… Ирина придиралась к его «но». А Николай смотрел на все это и очень удивлялся несправедливости жизни. Знала бы Ирина Санна, чтó эти самые восхваляемые артисты говорили про нее вчера Николаю. Все как один утверждали, что балерина Онуфриева высокомерная бессердечная карьеристка, ни в грош не ставящая никого из коллег. А на самом деле…

— Кстати, Николай, раз уж мы снова в деле, расскажите же, наконец, о чем вы будете спрашивать у деда Хаима! — будто нарочно подлил масла в огонь Морской.

* * *

В управление Коля возвращался куда менее воодушевленный, чем уходил утром. Ниточку с Семенко, конечно, нужно было докрутить, но после объяснений Морского она не казалась теперь такой крепкой и, увы, не могла заслонить остальные гипотезы. Те самые, неприятные, которые обязательно нужно было проверять, чувствуя себя шакалом и предателем. Утром про них почти получилось забыть, но теперь они снова всплывали на поверхность. Не зря, ох не зря Морской спрашивал про разговор с дедом Хаимом! Судьба давала знак, что нельзя бросать эту ниточку. «Ни к чему не приведет — и хорошо. А приведет — тогда… Это будет уже совсем другая история», — рассуждая подобным образом, Николай дошел до места службы жены. Поднимаясь по красиво изогнутой лестнице с коваными перилами, он, как всегда, немножечко смущался. Колька-шалопай, Колька-хулиган, и вот, на тебе, на законных основаниях пришел в государственную научную библиотеку, которая, к слову сказать, с этого года стала еще и областной. Причем, пришел не просто книжки полистать, а к законной своей супруге, которая тут служит и во всех книгах в мире досконально разбирается.

— Ты помнишь о своем докладе? — спросил Коля Свету без лишних объяснений, стараясь не выдать эмоций и потому говоря довольно сухо и скомканно.

— Спасибо, конечно, за заботу, но ты все перепутал. Доклад был вчера! — рассмеялась она.

Объяснения таки потребовались:

— Ты не поняла. Я не потому, что боюсь, как бы ты не забыла выступить, — начал Коля, — я потому, что одна мысль из твоего текста показалась мне весьма даже здоровой. Ну, здравой то есть.

— Только одна?

— Тьфу! Мы с тобой уже как Морской с Ириною, ни в жисть до главной темы добраться не можем, чуть что — сразу препираться.

— Или препираться, или целоваться, — еще больше развеселилась Света.

Коля моментально забыл, зачем пришел. И вряд ли вспомнил бы скоро, если бы в окруженный книжными полками зал не вошла вечно взволнованная Светина начальница. Синхронно покраснев, супруги Горленки разлетелись по разные стороны стола, а Ольга Дмитриевна, как обычно при встрече с Колей, разглядев, что под форменной каской знакомое лицо, вместо приветствия пробубнила: «Нельзя же так пугать!»

Света уверенно взяла мужа за руку и отвела к двери.

— В своем докладе ты говорила, что библиотекарь может помочь следователю оперативно разузнать что-нибудь важное. Я запомнил, — деловым тоном сообщил Николай наконец. — Так вот, разыщи мне, пожалуйста, кому принадлежал доходный дом по адресу Сумская, 49. Кто построил, кому подарили и все такое. Сможешь?

— Служу трудовому народу! — отрапортовала Света. — В теории дело вполне выполнимое. Старинные списки домовладельцев у нас наверняка есть. Их, кажется, издавали отдельным бюллетенем, и я на него, кажется, когда-то карточку выписывала. Я поищу.

Сговорились, что она постарается раскопать нужные данные. А до тех пор Коля решил про всякие глупости не думать. Увы, это было невозможно.

— Тебя Игнат Павлович вызывает! — сообщил дежурный, едва Горленко переступил порог управления. — Злой, как собака. Не знаю уж, что ты натворил, но на всякий случай сдай профсоюзный взнос до визита к нему в кабинет. А то выйдет как с Генкой Хмуриным…

— Не выйдет! — Коля полез в карман. — Хотя бы потому, что я взносы вовремя плачу.

Генку Хмурина недавно забрали работать в особый отдел. Хоть и простой шестеркой для задержаний, но зато с большими полномочиями. И взносы, понятное дело, Хмурин платил теперь там, где работал. Причем и те, что полгода ему в долг прощали, и новые.