Trust me (СИ)

Ньют словно не слышит вопроса. Путается в мыслях, как в паутине. Разве бывает такое? Чтобы все случалось с такими маленькими, как он? Ну разве так бывает? Он не верит. Однако мамин голос, повторявший, что судьба очень любит нас удивлять и преподносить сюрпризы, которых мы и не ждали, кажется гораздо более убедительным. И он повинуется этому голосу и берет мужчину, который откидывает мяч обратно к воротам площадки, за руку. Его уводят. Куда — Ньют не знает. Он несколько раз с сомнением смотрит на свою дату и не понимает, почему та не меняется, но в конце концов приходит, что нужно подождать немного.

Деревьев и кустов в парке много, и местами они посажены настолько часто, что за ними не замечаешь невысокие палатки маленьких кафе. Незнакомец сворачивает с Ньютом с дорожки и ведет его к пустующей беседке, практически полностью спрятанной в зелени — когда они с мамой шли на площадку, Ньют заметил здесь целующихся парня и девушку (точнее, только их ноги. То, что они целуются, он понял по странным чмокающим звукам — с такими некоторые дети из его школы кушали длинные макароны). Внутри сердце стучит очень быстро, Ньют хочет извиниться и убежать к маме, потому что она точно будет ругать его, но мужчина ведет себя с ним так аккуратно, что сомнений не остается — Ньют уже встретил того, кто ему нужен, даже если сейчас это кажется немного странным.

Его заводят внутрь и усаживают на скамейку. Незнакомец приземляется на колени рядом с ним и заглядывает ему в глаза — свои у него серо-стеклянные, а зрачки большие, как в сумерках. Ньют сглатывает слюну и старается улыбнуться. Мужчина тихо посмеивается и кладет руки мальчику на ребра. Ладони у него большие и очень-очень горячие.

— А я и не верил, что это когда-нибудь произойдет, — снова говорит он. — И я уже люблю тебя, какой бы ты ни был.

Ньют чувствует, как грубые сухие губы целуют его в лицо, тихо, слюняво и противно. Ньют жмурится, пытается отвернуться, но ему не дают: одна из рук обхватывает голову и не дает пошевелиться. Вторая задирает тонкую водолазку с закатанными рукавами вверх и в конце концов снимает и откидывает на грязную плитку под ногами. Ньют бормочет неуверенное «не надо, пожалуйста», но его не слышат. Незнакомец шепчет что-то, продолжая стаскивать с него одежду и целовать, покрывая каким-то мерзким запахом. Ньют пытается вертеться, ерзает, мычит, но его снова не слышат. Лицо стискивают до боли. Продолжают целовать. Продолжают шептать что-то про любовь и «что так у всех, это нормально».

Его никто не слышит. Никто. Ему никто не поможет. Никто. Ему страшно, и он один. Рядом никого нет. И никогда не будет.

Ньют плачет, все хнычет свое «не надо, пожалуйста», от которого уже язык заплетается. Но его не слышат. Не воспринимают. И уж точно — в этом Ньют уверен на сто, нет, на миллион процентов, — не любят. Любовь — это не так. Ньют не знает еще, что это такое, но происходит она точно не так. И не так, как у мамы.

Мама вбегает в беседку в сопровождении полицейского, когда на Ньюте остаются только трусы, а мужчина, повернув мальчика к себе спиной, звенит пряжкой ремня на джинсах. Мама вскрикивает, хватает Ньюта и выбегает, стискивая его, плачущего и кусающего пальцы, а полицейский тем временем скручивает странного незнакомца.

Его всхлипы перекрикивает надрывное «Все это брехня, малыш, брехня! Бред сивой кобылы! Нет никаких соулмейтов! Ты никому не нужен!».

И Ньют больше, чем когда-либо, в это верит.

Ньют смотрел на девочку и мужчину, который протягивал ей какую-то конфету, а сам ощущал, что задыхается. Панический страх словно сдавливал горло, выбивал землю из-под ног, выдавливал из глаз горячие, как жидкий огонь, слезы.

Ньют проводит около часа в кабинете врача каждую неделю. Доктор выглядит милой и дружелюбной, но вопросы задает неимоверно глупые, одни и те же из раза в раз.

В самый первый день в кабинет зовут маму, а его выпускают наружу и просят подождать в конце коридора, где стоит маленький столик для рисования, заваленный карандашами и исчерченными раскрасками. Но Ньют не отходит и прижимается ухом к пахнущей краской двери.

«У него могут быть панические атаки. Они пройдут с возрастом, если, конечно, в жизни не произойдет что-то очень похожее на ситуацию, в которой он оказался. Просто будьте рядом с ним, когда это случится. Не оставляйте его одного».

Это и впрямь прошло с возрастом (по крайней мере, Ньют был в этом уверен до сегодняшнего дня). Ньют даже думал, что забыл об этом, если бы такая мелочь, как два совершенно незнакомых человека, не заставила вспомнить. Он задыхался. Трясся. Стирал слезы тыльной стороной ладони. Всеми силами пытался прогнать из головы то непрошенное, что все это время таилось где-то в закоулках долговременной памяти, ожидая своего звездного часа.