Царь велел тебя повесить

– Признаю. Мы собирались сделать один проект, он хотел использовать мой дом как декорацию, а камеры развесил, чтобы опробовать технику. Но потом мы поссорились, и я его выставил. Вернее, он сам уехал, когда я спросил у него об одной вещи. Она пропала, когда Лютас появился в доме.

– Понимаю. – Он заметно оживился. – Вы обвинили Раубу в краже ценной вещи, он не сознался, и у вас случилась потасовка. Врукопашную или с применением оружия?

– Да какая там потасовка, он просто обиделся и уехал, не прощаясь. Даже камеры свои оставил и на письма не отвечал. Не думал, что он так люто обидится и захочет отомстить.

– Отомстить? – Он пожал плечами. – Месть – это когда король Педру Первый велит вырвать сердце у еще живых убийц, подосланных его отцом Альфонсу Четвертым. А то, что вы описали, – это русский цирк!

– Как скажете. Мое дело – изложить мотивы.

– Почему вам не пришло в голову, что эти манипуляции мог проделать с вами кто-то другой? Разве у вас только один враг, Кайрис? Разве вы никого против себя не настроили за то время, что живете в этой стране, никому не причинили вреда?

Я молча сидел на своем стуле, глядя в плотно занавешенное окно. О да, я настроил, я причинил. Взять хотя бы мою сестру Агне, которую я мало того что выставил из дома, так еще и обобрал до нитки. Но куда мне было деваться? В этом доме отопление и свет стоят столько же, сколько альфамская мэрия тратит в год на десяток бездомных. Когда я понял, что не смогу отослать в «Сантандер» даже проценты, пришлось запустить руку в наследство сестры. Я обнаружил его давно, но все никак не решался написать об этом нотариусу. А теперь и писать стало не о чем.

* * *

В начале осени Байша, усмиренная Лилиенталем, затеяла уборку и развезла в доме разноцветную грязь, из которой можно было налепить целое поселение шумерских перволюдей. Разноцветной грязь была из-за моющих средств, которые она купила в лавке возле Аполлонии. Все началось с того, что Лилиенталь взял ее однажды за руку и протащил по комнатам первого этажа, громко стуча своей палкой и проводя служанкиным пальцем по всем поверхностям. В те времена он ходил без костылей и бывал у меня гораздо чаще. К концу прогулки палец у Байши был черным, как сажа, а выщипанные брови страдальчески заломились.

– У ацтеков была богиня нечистот, – сказал Лилиенталь, отпуская ее руку и тяжело дыша. – Думаю, что ваши ногти вполне сгодились бы для ее ритуалов, так же как эта драная метла, которая давно ничего не метет. Когда вы, querida, работали у старых хозяев, у вас наверняка была достойная метла, не говоря уже о рабочей совести.

Байша смущенно кивнула и удалилась. А я уж думал, она попросит расчет.

– Запомни, пако, – сказал Ли, вытягиваясь во весь рост на диване, – слуги чувствуют безответность и радостно идут на нее, будто кошки на запах полежавшей рыбы. С ними нужно говорить без экивоков и требовать с них жестко или уж вообще их не заводить. Это, кстати, и друзей касается.

Через пару дней я пожалел об этом поучительном монологе, но было поздно: служанка разошлась не на шутку, единственным убежищем, куда не проникли голубые пузыри, оставалась спальня покойного хозяина, так что пришлось мне туда переехать. В те дни я часами сидел над переводом для одного русского парня, подвернувшегося мне в кафе: это был текст страничек на сто двадцать, описывающий оборудование сыроварни, которую парень собирался открывать в Эстарнадос. Деньги были нужны позарез. Я уже два месяца не платил служанке, не говоря уже о стопке счетов, лежавших в ящике стола, как неуправляемая донная мина.

Я так глубоко погрузился в мир сычуга и посолки, что не сразу услышал протяжный Байшин вопль, доносящийся из коридора, где она разбирала вещи в дубовом гардеробе. Ей пришло в голову подняться в коридор мансарды с пылесосом и разобрать завалы старых чемоданов и сумок, затянутые многолетней паутиной. На дне гардероба она наткнулась на шляпную коробку с надписью зеленым фломастером: Зое.

Я бегом поднялся на второй этаж и увидел служанку с открытым кубком в руках, лицо ее покрылось неровными пятнами, а урна в руках тряслась, будто набитая роем обезумевших пчел. Небольшая часть содержимого просыпалась на пол, я посмотрел вниз и увидел, что наступил на горстку тусклого порошка. Часть пепла Байша уже собрала пылесосом, наверное, до нее не сразу дошло, что именно она уронила. Пепел смешался с бумажками, пылью и синими лепестками средства от моли.

– Пепел? Я три с половиной года жила в доме с покойником? – Байша говорила шепотом, но я понял, что она вот-вот закричит, подошел и вынул кубок у нее из ладоней.

– С покойницей. Ничего страшного, вы же не держали ее под подушкой.