Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского

Так-то вот! Женатые на изумительно прекрасных немецких принцессах русские цари, полунемцы, а потом уж и совсем немцы, – сердца свои, привязанность свою отдавали русским. У Павла – Нелидова, у Александра – Нарышкина, у Александра II – Дашкова.

Прощальный бал для королевы Луизы оборачивался очаровательным несчастьем. Глаза у нее блистали от невыплаканных слез. Слезы эти казались уместными: прием оскорбленным монархам оказан высочайший.

Луиза откровенно и не без страдания любовалась Александром. Но восхищение императором – всеобщее. Ах, как расцветали княгини, графини, герцогини, когда Александр картинно поднимал руку с лорнеткой и лорнировал очаровательных подданных.

Да что женщины! Что генералы, сенаторы! Даже брат государя, его высочество Константин, тоже ведь красавец и – боже мой! – преужасный солдафон! – как мальчишка копировал своего кумира. Вышагивал точь-в-точь, мерно, твердо. Походка Александра завораживала. Человек переставал думать о своем, прерывалась беседа – все смотрели, слушали: крак-крак-крак! Да что походка! Александр, сутуловатый от природы, держал плечи вперед, словно бы наклоняясь. Он плохо слышал, и подобная поза выработалась от желания быть ближе к говорящему. Но и Константин сутулился и держал плечи вперед. А молодежь – куда ни посмотри, те же александрики! Правая нога отставлена картинно, нелепо, но именно так отставляет ногу обожаемый император.

Николай посмотрел на Михаила, и этот: нога в сторону, голову, как жираф, тянет.

– Не обезьянничай!

Михаил испуганно вздрогнул, виновато опустил голову, но тотчас выпрямился, развернул плечи.

– Ты на этих посмотри! – Николай повел рукою по зале, тыча пальцем на сияющих бриллиантами красавиц. – Они все готовы дать ему.

К Николаю чуть придвинулся Адлерберг.

– На вас смотрит Ламздорф.

– А эта прусская стерва готова всех растолкать, чтобы первой подставить свою мохнатую лепешку! – Николай пропустил мимо ушей предупреждение товарища. – Адлерберг! А для кого Пасифая надевала самые дорогие платья, отправляясь в луга?

– Ваше высочество, кто она такая?

– Михаил, а ты?

– Какая-нибудь нимфа.

– Пасифая – родная матушка Минотавра, человекобыка. Смекаете? – Николай рассмеялся.

– Нет, – сказал Михаил. – Не смекаю.

– Пасифая предпочла царю Миносу – быка! Чтобы добиться ответной бычьей любви, ей пришлось заказать плотникам деревянную корову. О господа! Берегитесь, берегитесь женщин!

Николай сиял: сразил и братца, и всезнайку Адлерберга. К ним подошел Ламздорф.

– Вы говорите нечто, к чему прислушиваются, ваше высочество. Время сна, но, прежде чем пожелать вашим высочествам спокойной ночи, хочу порадовать. С завтрашнего дня занятия будут вестись по усложненной программе, по университетской. Для прохождения военных наук приглашены полковники Джанотти и Маркевич, а также инженерный генерал Опперман.

Николай расцвел.

– За все годы учения это первая улыбка, какую вы мне подарили, ваше высочество.

– Продолжит ли занятия Аделунг?

– Продолжит.

– Ах, генерал! Ведь я бы мог и второй улыбкой вас одарить. Это же такая мертвячина – мертвые языки!

– Греческий, латынь, мифология – придают блеск просвещенному человеку. В утешение вам, новый курс предполагает занятия еще одним языком, весьма современным и живым. Ваша матушка Мария Федоровна пригласила в учителя господина Седжера.

– Английский? Что ж, я охотно посетил бы Англию, страну кораблей и моряков. А кто будет преподавать математику? Надеюсь, наконец высшую.

Генерал глянул в глаза Николаю: воспитанник пустился в разговоры с явным намерением быть на балу как можно дольше.

– Высшую математику вам преподаст – Крафт. Энциклопедию права – Балугьянский, физику – Вольгемут… А теперь – спокойной ночи, ваше высочество.

– Спокойной ночи, генерал! – Николай взял брата под руку, но тотчас вернулся. – Вы не помянули о естественных науках.

– Преподавание естественных наук программа не предусматривает. А вот курс морали вам преподаст господин Аделунг.

– А Шторх? Останется ли Шторх?

– Спать!

Николай повернулся, щелкнул каблуками. Пошел летящей походкой, заставляя Михаила и Адлерберга почти бежать.

– Как я его разговорил! – хохотал Николай, когда они поднимались к себе.

– Он доложит матушке, – уныло сказал Михаил.

– Что доложит? Я интересовался на-у-ка-ми!

– А если он слышал твой рассказ о Пасифае?

– Так это же мифология! – Николай снова захохотал, да так заразительно, что Адлерберг взвизгнул, хватаясь за живот, тут и Михаил не утерпел, рассыпал свои круглые звонкие смешинки.

Урок генералу

Утром, перед занятием, Николай и Михаил были среди провожающих короля и королеву.

Ее Величество Луиза расцеловала их высочества. Она и на морозе была бледна. Приезжала в Петербург за жизнью, увезла же любовную немочь.

Любовь – болезнь серьезная, через два года королевы не стало.

Поднимаясь в классы, Николай спросил брата:

– А ты знаешь о тайной клятве Их Величеств Александра, Фридриха-Вильгельма и Луизы?

– Не знаю.

– Перед Аустерлицем они втроем: наш августейший брат, король и королева в полночь вошли в склеп и над могилой короля Фридриха Великого дали клятву вечной дружбы.