Царство. 1958–1960

Посетителей в ресторане было много, видно, кто-то из руководства гостиницы, знавший о намечавшейся вечеринке, известил друзей. Постояльцы отеля составляли лишь малую часть, обычно они посещали туристические места. Весь этот праздник Ян устроил для Лёли, из близких пригласил лишь молодящегося старичка с обаятельной двадцатилетней Лялей, которого величал «капитаном», и Фиму. Фима пришёл сразу с двумя дамами, как выяснилось мамой и дочкой.

Оказались за столиками ресторана и интеллигентные москвичи, привыкшие проводить воскресные дни в шикарных местах, к которым справедливо относился ресторан «Берлин». Длинный стол у окна занимали дипломаты из бельгийского посольства, они оказались здесь совершенно случайно, но именно они как оголтелые помчались отплясывать и завели чопорную публику. Все гости без исключения наслаждались искрометным выступлением музыкантов. Каким-то образом за крайним столиком возник трубач Чарли, увидев, что на сцене затевается настоящий сейшен, он отзвонил Юрику Брежневу, а тот привёл с собой Марину Бещеву, Славика Смиртюкова с Катей Судец и Валентина. Чарли почему-то называл Лёлю Элеонора и первым делом спросил, давно ли она знает Яна Тимофеевича? Но Ян так грозно посмотрел на нахального парня, что тот по-скорому ретировался. С брежневской компанией Лёля мало общалась, разве что раскланялась со Славой и Катей.

«Гори они все огнём!» — решила испанка и всецело отдалась музыке.

Лёля раскраснелась, давно она так не отрывалась, и Ян ей не уступал — влюблённые танцевали, словно взбесившиеся. Вернувшись из Ялты, они пару раз были в «Шестиграннике», сходили на джазовый вечер в ресторан «Пекин», на прошлой недели зажгли в «Советской», но чтобы так! Господи, это же полный отрыв! Ян то и дело тащил её к музыкантам, которые при нём с остервенением набрасывались на инструменты. Откуда-то на эстраде взялось два рояля.

— Почему их два? — задыхаясь, вымолвила Лёля.

— Круто? — гордо отозвался кавалер.

— Грандиозно!

Играя одновременно, рояли производили необыкновенный эффект.

— Из «Метрополя» на вечер второй рояль припёрли. Я придумал! Зато звук, Лёля, каков звук?

— Потрясно! Я хочу пить!

Они уселись за стол, Лёля никак не могла отдышаться. Взмахом руки Ян подозвал метрдотеля — ему прислуживал лично метрдотель.

— Сделай графин ананасового сока!

— Сию минутку!

— И бутылку красного тащи!

Метр исчез, его место вблизи стола занял расторопный официант — может, чего-нибудь ещё Яну Тимофеевичу потребуется? Стол ломился от икры, копченостей, осетров, сыров, салатов.

— Чей сегодня банкет? — поинтересовался у бармена пианист, который в небольшом антракте отошёл хлебнуть воды.

— Говорят, у Яна Тимофеевича день рожденья.

— Ясно, ясно! — понятливо закивал музыкант, получалось, что Ян Тимофеевич был в столице известной личностью.

— Караван! — крикнул кто-то из зала.

Пианист поспешил к роялю, его коллега яростно махал рукой призывая включаться остальных. И снова грянула музыка.

Пьяного трубача Чарли увели сажать в такси. На столе Яна и Лёли появились и сок, и вино.

— Вам счётик попозже? — осведомился метрдотель. — Я в него и «шампанское всем!» включил, и салаты с закусками, которыми вы артистов угощали, и для знакомых вашей дамы сладкое, и такси молодому человеку, что напился.

— Давай! — протянул руку Ян, получалось, что весь ресторан гулял с его щедрой руки. Ян достал из кармана пачку в десять тысяч рублей и небрежно бросил на стол: — Десятки хватит?

— Этого даже много! — засюсюкал услужливый метрдотель. — Я сейчас вам сдачу принесу! — и стал ретироваться.

— Сдачу поварам отдай! — вдогонку распорядился Ян.

Метр понимающе кивнул.

— Я тебя приглашаю! — Ян протянул Лёле руку, и они рванулись вперёд.

Бельгийцы, Брежнев с компанией, «капитан» с Лялей и Фима со своими спутницами вихреподобно отплясывали. Наконец, когда никаких сил не осталось даже у музыкантов и были розданы последние чаевые, за которыми к Яну выстроилась очередь, после прощальных рукопожатий, объятий и поцелуев с Фимой и глупо мигающим красными глазами от чрезмерно выпитого «капитаном», влюблённая пара вышла на улицу.

— Господи, свежий воздух! — воскликнула Лёля. В помещении все курили как паровозы, а она никогда не брала в рот сигарет.

— Дыши глубже, проветривайся!

— А твой капитан не потеряется, он еле на ногах стоит? — облокачиваясь на Яна, проговорила девушка.

— Ты про Стаса?

— Он Стас?

— Да, Стас-капитан.

— Твой Стас совсем пьянющий!

— У капитана надежный якорь. Идём, а то замёрзнешь, утром — бодрячок!

Лёля накинула на плечи шерстяной платок, ночами действительно было прохладно. Ян обнял её:

— Чтоб теплее было!

— Я вся горю! — Лёля чувствовала, как Ян всё крепче сжимает её, но не противилась, ощущая себя настоящей женщиной. — Едем на Николину?

— Едем!