Цена спокойной жизни

— Да. Но сначала они умываются, причесываются и только затем приступают к утреннему чаю. Иначе никак нельзя.

Его глаза просияли. Он выхватил из кармана маленькую расческу и, указывая на пруд, воскликнул:

— Вот расческа, вон вода, что мешает нам выпить по чашечке чаю?

Она с сомнением посмотрела на его частую расческу, на затянутую ряской воду и сказала:

— Была не была!

Кое-как она привела себя в порядок, и молодые люди поднялись на холм к небольшому, но уютному кафе с загадочным названием «Солярис».

Никита был вежлив и обходителен. Он открыл перед девушкой дверь, усадил ее за маленький круглый столик, и все вроде бы шло как по маслу, но когда он подошел к стойке, чтобы сделать заказ, то к своему глубокому разочарованию обнаружил, что его денег едва ли хватит на два стакана чаю. В отчаянии он выгреб всю мелочь из карманов и все же расплатился.

— Это все? — удивленно поинтересовалась девушка, когда он с гордым видом поставил на стол только два стакана с чаем.

— Не совсем, — бодро ответил Никита, — нам полагается еще по кусочку сахара и по чайной ложечке.

— А как же печенье, шоколад и халва?

— Бармен, видимо, считает, что спозаранку такие продукты могут обеспечить нам несварение, поэтому-то он и ограничился пока только чаем, — бойко пошутил он, но краска стыда все же обагрила его предательские уши.

Она быстро встала и подошла к стойке. Некоторое время спустя Софья вернулась с охапкой всяких сладостей и высыпала их на столик.

— Вам не хватает женского влияния, юноша, — со знанием дела заявила она, грациозно присаживаясь на низенький стул.

— Да, — с готовностью согласился тот, — это и есть мой основной недостаток; к сожалению, я совершенно холост.

— А при чем же тут ваше семейное положение?

— Если бы я был женат, то ни на секунду не расставался бы с этим «влиянием».

Это ее развеселило.

— Да вы, оказывается, шутник!

— Как вы угадали? Это и есть мое полное имя — Шут-Ник, — трагически заявил он и сделал первый глоток.

Она не совсем поняла, что он хотел сказать, но поняла то, что он сделал. Он ест, не помолившись. Она только сейчас подумала, что этот милый молодой человек может оказаться неверующим. Значит, ясно заранее — у них ничего не получится. Ну что же, это, может, и к лучшему, ведь этот сон, который так замечательно начался, должен когда-то и закончиться, и тогда надо будет возвращаться в реальность, а там у нее жених, состояние, положение. На лицо девушки легла серая тень, и она тяжело вздохнула.

Но Никита не заметил этого, потому что его тоже мучил вопрос: «Почему я не могу заставить себя помолиться перед едой?» С тех пор, как он отдал свое сердце Господу, — а с этого момента прошло уже более десяти лет — он никогда не испытывал трудностей с молитвой. Ему всегда было все равно, что скажут люди, если увидят его молящимся. Более того, раньше он всегда испытывал чувство морального удовлетворения, когда молитвой мог засвидетельствовать свою веру в Иисуса. Но сегодня что-то произошло, и все изменилось. Что случилось, он понять не мог, но и оправдания себе ни в чем не находил, отчего совесть заговорила с ним так сурово, что настроение стало стремительно падать.

— Скажи, а чем ты занимался вчера в той беседке? — спросила она.

Вопрос застал его врасплох и вырвал из глубокой задумчивости. Он перестал помешивать чай и взглянул на нее. Глаза их встретились, и его словно током ударило. В их глубине он увидел ту невыразимую печаль, которую не смог разглядеть вчера из-за кустов с большого расстояния. От этого взгляда его сердце в груди сдавило, как тисками, и он тяжело вздохнул.

— Я люблю там читать, — машинально ответил он, думая совсем о другом. Он спрашивал себя, почему так страдает эта милая девушка и терялся в догадках. Может, это потому, что в ее жизни нет Бога? А может, потому что в ее жизни нет любви? Хотя, наверное, это одно и то же. Я могу и должен ей помочь. Но если она сейчас поймет, что я верующий, и подумает, что я один из «агитаторов», я потеряю ее, так и не став ей даже другом. При мысли, что он может стать ее другом, сердце его почему-то забилось чаще.

— И что же вы читали? — так же уныло спросила она.

— «Отверженных», — поспешил ответить он, стараясь скрыть свою задумчивость. Надо действовать осторожно, не торопясь, убеждал он себя, решительно отправляя в рот кусочек зефира.

— И как? — продолжала допрос Софья.

— Что — как? — не понял он.

— Ну, отверженные ваши, — слегка разочарованно выдавила девушка. Видно было, что все это стало ей надоедать, и если не предпринять что-то в самое ближайшее время, то, вернее всего, он не сможет стать ей и другом.

Но Софье вовсе не наскучило общество этого забавного парня. Более того, по непонятным пока для нее причинам, это общество нравилось ей больше любого другого, в которое ей непременно нужно вернуться, и как можно скорее. Это и есть то обстоятельство, которое ее угнетало. Она осознавала, что необходимо не медленно покинуть это сказочное место и возвращаться домой, к реальности. Иначе ее вскоре будут искать с милицией.