Центральная Азия: От века империй до наших дней

Террор дошел до Центральной Азии в 1937 году. В Узбекистане обнаружилось, что Файзулла Ходжаев, председатель Совета народных комиссаров, и Акмаль Икромов, первый секретарь ЦК КП(б) Узбекистана, являются членами «националистических контрреволюционных организаций», которые с самого начала стремились отделить Узбекистан от Советского Союза и превратить его в английский протекторат{184}. Они оказались в числе обвиняемых на последнем из трех крупных показательных процессов в Москве, и в марте 1938 года их казнили. В Туркменистане Кайгисыза Атабаева, председателя Совета народных комиссаров республики, и Недирбая Айтакова, главу его исполнительного комитета, постигла та же участь, хотя этот процесс и привлек меньше внимания. Их тоже обвинили в контрреволюционной националистической деятельности и расстреляли{185}. Турара Рыскулова, который до того спокойно служил на правительственных должностях в Москве, в мае 1937 года арестовали, а в феврале 1938 года расстреляли{186}. Заодно с этими политическими деятелями стали забирать и гуманитарную интеллигенцию. Волна арестов 1937 года накрыла остатки дореволюционных деятелей, а также многих из тех, кто начал общественную жизнь после революции. Всех их обвиняли в национализме, который якобы привел их к предательской антисоветской деятельности. В 1938 году уничтожили уже два поколения центральноазиатской интеллигенции. В Узбекистане в одну ночь с 4 на 5 октября в тюрьме политической полиции на северной окраине Ташкента расстреляли целую группу заключенных. Среди них были Фитрат, Чулпан и Кадыри, великие творцы узбекской литературы 1920-х годов. Эта массовая казнь ознаменовала окончание эпохи революции и революционного энтузиазма, а также смену караула – как в политике, так и в культуре. Имена расстрелянных были вычеркнуты из списков памяти, некоторые из них забылись на целые десятилетия. Те, кто пришли им на смену, были совершенно беспримесным продуктом советской власти и не имели опыта общественной жизни в несоветских условиях. У них было гораздо сильнее развито чувство осторожности, и они лучше понимали новые правила игры.

В 1939 году, когда закончился Большой террор, Советский Союз уже не был той страной, какой он был десятилетием ранее. Экономика перестроилась, общество перевернулось с ног на голову, а культурная жизнь оказалась под отупляющим идеологическим контролем партии. Кочевники Центральной Азии стали крестьянами, а крестьян загнали в колхозы и с беспрецедентной жестокостью подчинили государству. Советский Союз был единым экономическим пространством, внутри которого граждане искали работу в любом регионе. Изгои советского режима – заключенные, ссыльные и спецпоселенцы – тоже были рассеяны по всему Союзу. Узбекских баев депортировали на Украину или на Северный Кавказ, а казахи рассеялись в разных направлениях во время голода. Однако приток людей в Центральную Азию был намного больше оттока. Жители европейской части Союза приезжали в Центральную Азию как промышленные или политические «спецы». Или в качестве чернорабочих устраивались на недавно открытые фабрики, шахты и стройки. Или просто спасались от бедствий (в том числе политических) в родных местах. Приезжали они и как рабы ГУЛАГа. Караганда, один из крупнейших лагерей «архипелага ГУЛАГ», занимала почти 18 000 квадратных километров на северо-востоке Казахстана, на вершине одного из крупнейших угольных бассейнов в стране. Поселок построили в 1931 году в разгар голода и заселили депортированными из России. После смерти Сталина, когда систему принудительного труда по большей части упразднили, лагеря заключенных, как правило, превращались в моногорода и уцелевшие заключенные оставались там жить. Депортированные становились поселенцами и меняли демографический баланс Казахстана.