Центральная Азия: От века империй до наших дней

Тем временем победа Шэна при поддержке советских войск в Урумчи вынудила многих его оставшихся в живых противников бежать на юг. Там сложилась разношерстная армия, куда входили и тюркские, и дунганские войска. Киргизы западного Синьцзяна тоже подняли восстание под руководством Османа Али. К маю 1933 года эта коалиция захватила Кашгар. Однако следствием успеха стал раскол коалиции. Положение дунган, например, в Алтышаре было совершенно не таким, как на севере. С самого начала дунгане играли важнейшую роль в поддержании цинского правления в Алтышаре, и эта традиция продолжалась и в республиканскую эпоху. Дунганские чиновники считали себя сторонниками и партнерами империи. По этой причине никаких особо теплых чувств между ними и местным мусульманским населением не было. Ма Фусин, которого Ян Цзэнсин назначил военным комендантом Кашгара в период с 1916 по 1924 год, славился своей жестокостью. Его преемник, Ма Шаову, тоже правил железной рукой. Когда мусульманские армии захватили Кашгар, между дунганами и местным мусульманским населением вновь возникла напряженность, ставшая ключевым фактором для распада коалиции. Ма Шаову и его китайские войска оказались в осаде в новом городе. Дунгане, сопровождавшие повстанцев с севера, решили встать на сторону Ма и порвали со своими тюркскими товарищами. Между тем в коалиции то и дело возникали стычки между разными группами, и летом 1933 года мусульманский старый город несколько раз переходил из рук в руки.

Как раз в этой неразберихе гражданские активисты стали выступать за независимость. Ядро этой группы составляли торговцы и джадидские улемы из Кашгара. Затем к ним присоединились члены хотанского правительства. Получив известия о перевороте, в Кашгар вернулись несколько изгнанников из советской Центральной Азии и не только. Одним из первых новых учреждений стало министерство образования, которое реквизировало единственную в городе типографию (принадлежавшую шведской христианской миссии, работавшей здесь на протяжении нескольких десятилетий) и принялось издавать газету «Жизнь Восточного Туркестана». Редактировал ее Кутлук Хаджи Шавки, местный джадид с большим стажем, чье имя двадцатью годами ранее появилось в Терджумане Исмаила Гаспринского – крымской газете, ставшей флагманом исламской реформы в Российской империи. 10 сентября активисты под руководством Сабита Дамуллы учредили газету Истиклал джамияти («Общество независимости»), которая 12 ноября начала подготовку к провозглашению республики{203}.

В Хотане Бугра и его братья провозгласили себя эмирами, а в Кашгаре сепаратистское государство назвали республикой. У нового государства было много названий. На местной монете чеканили названия Республики Уйгуристан и Исламской Республики Туркестан, а паспорта выдавались от имени Блистательной Исламской Республики Восточный Туркестан{204}, но чаще всего она упоминается как ВТР. Нация, родина и ислам тесно переплетались в сознании основателей республики. Границы этой родины нигде не указывались, однако Восточный Туркестан, скорее всего, подразумевал территорию преимущественно мусульманской страны от Кумула до Кашгара, исключая Джунгарию на севере. Фактически республика контролировала только оазисы Кашгар, Яркенд и Хотан – и те не полностью. Первая статья конституции гласила: «Республика Восточный Туркестан создана на основе исламского шариата и действует в соответствии с заповедями Мудрого Корана, источника нашего счастья и воплощения непреложного Божественного закона»{205}. В других статьях конституции слово «президент» использовалось как синоним словосочетания «лидер правоверных». Тем не менее сами обстоятельства ее провозглашения четко указывают на то, что республика была основана на политике общественного участия и национального самоопределения. Ее лидеры рассматривали Восточный Туркестан как часть более широкого сообщества тюркских народов, которые по определению считались мусульманами. Термин «уйгур» в республике не упоминался. Вверху на первой странице «Жизни Восточного Туркестана» красовался классический джадидский лозунг Гаспринского: «Единство в языке, мыслях, делах».