Центральная Азия: От века империй до наших дней

Советы стремились склонить Шэна на свою сторону. Прошли те времена, когда советское правительство публиковало секретные соглашения и отказывалось от неравноправных договоров, подписанных империей. Ради построения социализма в отдельно взятой стране приходилось использовать все доступные тактики – лишь бы обеспечить национальную безопасность. Синьцзян был важным буфером против возможной японской экспансии, а также важным экономическим ресурсом. В отношениях Советов с Шэном главным была геологоразведка и доступ к природным ресурсам Синьцзяна, которые предполагалось эксплуатировать в интересах советской индустриализации. Советы предложили Шэну два кредита на общую сумму 7,5 миллиона золотых рублей для оживления финансового сектора Синьцзяна и развития его инфраструктуры, а также для закупки советского вооружения. Взамен советские организации получили право на разработку минеральных ресурсов провинции на льготной основе и на безналоговую торговлю в Синьцзяне{210}. За следующие десять лет советские организации запустили ряд горнодобывающих предприятий и реализовали несколько проектов по добыче нефти в северной части Синьцзяна. Кроме того, советские военные разместили вблизи Кумула 3000 военнослужащих и авиационную эскадрилью. По сути, Советский Союз вернул себе экстерриториальные привилегии, которые царская империя вымогала у династии Цин. Синьцзян превратился в советский сателлит.

В провинцию хлынули советские должностные лица. Они укомплектовали собой всевозможные правительственные учреждения и участвовали в создании Бюро общественной безопасности провинции Синьцзян – политической полиции по образцу ОГПУ. Многие из этих чиновников были гражданами Китая, ханьцами или туркестанцами, которые жили в Советском Союзе в изгнании. Советская Центральная Азия сыграла важную роль в расширении советского влияния: центральным комитетам коммунистических партий Узбекистана и Казахстана регулярно поручалось обеспечивать материально-техническую и кадровую поддержку советской миссии в Синьцзяне. Шэн начал отправлять большое количество студентов в учебные заведения советской Центральной Азии. Так родилось поколение мусульманских интеллектуалов Восточного Туркестана, которые знали русский язык гораздо лучше китайского и ощущали свое родство с Советским Союзом. Получившие образование в Ташкенте в 1930-х годах уйгуры, которых еще называют ташкентчилар (ташкентцы), сыграют огромную роль в политике Синьцзяна в следующие двадцать лет.

Шэн стремился втереться в доверие к Сталину. В июне 1934 года он написал Сталину длинное письмо, в котором хвастался тем, как долго изучал марксизм и как твердо верит в социализм. Гоминьдан основан на «совершенно несостоятельном учении, не имеющем философской или научной основы, – писал Шэн. – Поэтому остается лишь один способ спасти Китай и Синьцзян: свергнуть кровожадное, распутное нанкинское правительство, создать правительство советское и бороться с империализмом общим фронтом с СССР под руководством Коминтерна»{211}. Кроме того, он выразил желание вступить в Коммунистическую партию Советского Союза. Сталин счел письмо «удручающим», поскольку «его мог написать только провокатор или безнадежный "левый", не имеющий ни малейшего представления о марксизме»{212}. Позднее он поручил Гарегину Апресову, советскому консулу в Урумчи, передать Шэну, что «советизация Синьцзяна в какой бы то ни было форме… не входит в наши планы, и мы считаем идею советизации Синьцзяна… опасной». Это объяснялось тем, что «мы считаем территориальную целостность Китая целесообразной и желательной не только с точки зрения интересов Китая, но и с точки зрения интересов СССР»{213}. Сталин готов был сотрудничать с Шэном, но не потерпел бы от него никаких глупостей.