Центральная Азия: От века империй до наших дней

В 1942 году каждому из множества народов, населявших Советский Союз, официальная советская риторика стала представлять войну как национальную. Партийные чиновники и писатели каждой страны составляли письма от народа своим воинам на фронте, которые публиковали на местах и в центральных газетах, «Правде» и «Известиях»{240}. В этих письмах немецкая агрессия изображалась так, словно была направлена против всех советских национальностей, а не только против русских. В них использовались мощные поэтические образы, и они была наполнены отсылками к географии и истории каждого народа. Письмо узбекского народа, составленное рядом ведущих писателей республики, зачитывали на многочисленных публичных собраниях, и в общей сложности его подписали 2 412 000 человек. Затем его опубликовали в «Правде» на узбекском и на русском языках. В письме узбекский народ сообщал своим солдатам, что

[враги] пытаются превратить нашу Родину в рынок рабов, продавать узбеков как скот. Они хотят превратить наши построенные с любовью каналы в реки крови и слез невинных сирот, отбросить нас в темные века, хуже тех, когда правили эмир Бухары и кровожадные ханы Хивы и Коканда. Они хотят стереть с лица земли Самарканд, где творил великий узбекский писатель Навои и узбекский ученый Улугбек, опустошить Фергану, где создавал свои вдохновенные стихи Мукими, сжечь Бухару, на стенах которой сражался за свободу против завоевателей-монголов узбекский народный герой Тароби… Гитлер замыслил уничтожить нашу литературу, наше искусство, наши песни, нашу национальную культуру. Гитлеровские бандиты жаждут осквернить честь жен и дочерей, уют наших семейных очагов, спокойную, обеспеченную жизнь наших стариков, безмятежный сон наших детей{241}.

Письмо таджикского народа вышло только на русском языке, однако оно напоминало таджикским солдатам: «Когда мы думаем о Родине, перед нашими глазами встают не только полная изобилия долина Вахша, не только абрикосовые и яблоневые сады Ленинабада, не только ушедшие своими вершинами в небо снежные горы Памира: Родина – это зелёные леса и полноводные реки России, плодородные поля Украины, живописные берега Черноморья… и колыбель революции – великий город Ленина»{242}. Национальное и советское в этих письмах тесно переплетались.

Эти письма стали важным успехом в деле политической мобилизации. Офицеры вспоминали, как они поднимали боевой дух солдат, и ходили истории о том, что узбекские военнослужащие хранили эти письма при себе как талисманы. Литература и театр военного времени тоже находились в поисках местных и национальных героев, способных повысить боевой дух жителей Центральной Азии. В них прославлялись центральноазиатские деятели прошлых поколений, которые боролись с (нерусскими) иностранными захватчиками. Муканна, «пророк, закрытый покрывалом», который сражался с арабскими армиями в Мерве в XVIII веке, стал национальным героем Узбекистана, а Темур Малик, защищавший Худжанд от войск Чингисхана в XIII веке, стал национальным героем Таджикистана. Оба они стали героями нескольких романов и пьес, появившихся во время войны. Помимо использования в САДУМе религиозной лексики, эта национализация стремления к победе объединяла советское с национальным. Она позволяла быть узбеком, казахом или таджиком, советским человеком и мусульманином одновременно.

Однако у войны была и другая сторона. За время войны немецкие армии захватили в плен более 5,7 миллиона советских солдат. С большинством из них обращались с поразительной жестокостью (невероятное их число – 3,5 миллиона человек – погибли в плену), а кроме того, нацисты целенаправленно предпринимали попытки завербовать нерусских солдат в национальные подразделения для борьбы против Советов, играя на их стремлении к национальному освобождению. Результатом стала организация ряда так называемых Восточных войск (Osttruppen), подразделений под командованием немецких офицеров, состоявших из солдат ряда нерусских национальностей. Одним из них был Туркестанский легион, набранный из советских военнопленных родом из Центральной Азии.