Центральная Азия: От века империй до наших дней

Синьцзян был уникален для Китая тем, что с середины 1930-х годов в нем проводили национальную политику в советском стиле. Шэн, как мы помним, признал в Синьцзяне четырнадцать национальностей и для каждой из них учредил ассоциации культурного развития. Хотя ему никогда и не была близка идея территориальной автономии, а к национальностям он и вовсе остыл после 1937 года, но идея национальных прав осталась. За годы правления Гоминьдана в Синьцзяне произошла мобилизация городского мусульманского населения на почве национальной идеи, и ВТР оказалась сильно вовлечена в нее. Поэтому национальная политика КПК с минималистской концепцией автономии стала горьким разочарованием для национальных элит, которые продолжали требовать большего. Собрание 51 представителя интеллигенции, состоявшееся в Кульдже в 1951 году, проголосовало за создание автономной республики Уйгуристан в составе федеративного Китая. Параллельная встреча казахских активистов потребовала создания автономной казахской провинции в Синьцзяне, которая объединила бы казахское население долины реки Или, Урумчи и Внутренней Монголии. Оба предложения предусматривали передачу власти как от партийных, так и от правительственных органов уйгурским и казахским деятелям по советской модели{338}. Советская территориальная автономия родилась на могилах национальных движений эпохи Гражданской войны и основывалась на упреждающей стратегии, а для коренных элит Синьцзяна, многие из представителей которых учились в Ташкенте (поколение ташкентцев 1930-х годов оставалось костяком местной политической и культурной элиты в Синьцзяне вплоть до 1950-х годов), она представлялась далеко опережающей любые проекты, которые могла предложить КПК{339}. Увлечение советской моделью не было лишь вопросом симпатий элиты. Вплоть до середины 1950-х годов все учебники для уйгурских и казахских школ в Синьцзяне поступали из Советского Союза. «Местных жителей, – жалуются два китайских историка, – эта ситуация только запутала в представлениях о родине. В 1950-е годы дети из этнических меньшинств в районе Или кое-что знали об СССР и Москве, но понятия не имели о Китае и Пекине. Многие интеллектуалы, представители этнических меньшинств и широких масс, считали СССР своей родиной и рассматривали Китай как родину второстепенную»{340}.

Эти обиды вылились в недовольство, когда Мао издал свое знаменитое воззвание: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Эта кампания, начатая в 1956 году, была призвана вызвать реакцию общества на коммунистический режим. Последовавший за этим поток критики застал партию врасплох, и она развернула кампанию по преследованию критиков, защищавших национальные права. В Синьцзяне мусульманские интеллектуалы жаловались, что Синьцзян автономный только номинально, по факту же никаких реальных прав у него нет. Они выражали глубокое недовольство масштабами ханьских поселений и тем, что ханьцы занимают все ключевые посты в партии и промышленности, а также тем, что природные ресурсы Синьцзяна эксплуатируются на благо Китая. На пленарном заседании партийной организации Синьцзяна в январе 1958 года мусульманские кадры громко выступали за автономию по советскому образцу: «Зачем нам помощь ханьцев, если мы и сами можем стать социалистами? В Советском Союзе федеральная система и каждая этническая группа стала социалистической республикой, не так ли» Другие заходили еще дальше. Глава департамента культуры правительства провинции Зия Самеди потребовал создания отдельного от КНР Уйгуристана{341}. Он получил значительную поддержку на собрании, однако Азизи, самый высокопоставленный уйгурский коммунист, выступил с четырехчасовой речью под названием «Решительно выступайте против местного национализма и боритесь за великую победу социализма». В конце концов пленум утвердил «План по исправлению положения в среде неханьских кадров и интеллигенции», в рамках которого диссидентов обвиняли в «местном национализме», «раскольничестве» и симпатиях к Советскому Союзу. Это стало огромным ударом по немногочисленной коренной элите, члены которой занимали посты в новых органах власти с 1949 года. Абдурахим Эйса (или Иса), заместитель председателя Народного комитета Или-Казахского автономного округа, покончил с собой, когда его взгляды подверглись осуждению. «Цветущие цветы» сменила ожесточенная кампания «против реакции и местного национализма», в результате которой многих лидеров коренных народов уволили. Более 1600 человек обвинили в «местном национализме». Девяносто два из них бежали в Советский Союз, а остальных отправили в трудовые лагеря «исправлять образ мыслей».