Центральная Азия: От века империй до наших дней

Фрунзе заставил молодых бухарцев вступить в уже созданную крошечную Бухарскую коммунистическую партию, но не смог мгновенно превратить их в большевиков. Вышло так, что в Бухарской республике джадиды пришли к политической власти тем путем, который раньше в Туркестане никто не практиковал. Программа младобухарцев гораздо больше была похожа на план национального спасения и проект самоутверждения нации, чем на что-либо из того, что писал Маркс или что большевики могли бы признать в качестве подходящего политического курса. Правительство республики возглавил Файзулла Ходжаев (1896–1938), наследник одной из самых богатых семей Бухары и убежденный реформатор. Фитрат вернулся в Бухару и в итоге стал министром финансов (его подпись печатали на банкнотах, выпускаемых правительством) и министром образования. Правительство младобухарцев функционировало подобно многим государствам прошлого, стремящимся к модернизации: они внедряли новые системы управления, здравоохранения и современного образования (создав сеть новометодных школ и проведя реформу знаменитых медресе города). Кроме того, они предприняли попытку регламентировать ислам и подчинить улемов. Еще они попытались установить прямые дипломатические отношения с другими странами, открыв посольство в Кабуле и торговое представительство в Берлине, а также направив дипломатическую миссию в Турцию. Республика вошла в длинный список режимов, стремившихся к модернизации – от императорской России XVIII века до Египта, Ирана и Японии XIX века – и отправлявших студентов за границу для получения современного образования. С 1922 года Бухарская республика отправила 47 студентов (самым юным из них было десять лет) в Германию и еще больше – в Турцию{132}. Особенно важна для джадидов была Германия, потому что Западную Европу они считали центром современной жизни и искали обходные пути, чтобы наладить связь с ней.

И все же младобухарцам так и не удалость добиться независимости от Советов, не заинтересованных в помощи мусульманскому реформаторскому государству в Центральной Азии. Советы изо всех сил старались ограничить прямые контакты Бухары с внешним миром. Они преградили путь в Бухару турецкой делегации, а советские послы в Кабуле и Берлине установили контроль над представительствами Бухары. Младобухарцев раздражал контроль Советов. Усман Ходжа, двоюродный брат Файзуллы и председатель Центрального исполнительного комитета республики, пошел на самый радикальный шаг из всех возможных. В декабре 1921 года, во время инспекционной поездки по восточным горным районам Бухары, он возглавил воинские части, которые напали на казармы Красной армии в Душанбе, и объявил войну всем русским войскам в республике. Красноармейцы оправились после удара, и Усман Ходжа бежал в Афганистан. В итоге он переехал в Турцию и стал заметной фигурой в эмигрантской диаспоре из Центральной Азии. Другие деятели пытались противостоять советскому давлению изнутри правительства. В мае 1923 года советский полномочный представитель в Бухаре (преемник царского политического представителя) вынудил четырех бухарских министров (включая Фитрата) уйти из правительства и выслал их в Москву. Благодаря этой небольшой чистке Бухарская республика стала гораздо покорнее и превратилась лишь в тень прежней Бухары.

В Туркестане Москва предприняла шаги по институционализации своей власти. Туркестанскую комиссию заменили постоянным Туркестанским бюро со штаб-квартирой в Ташкенте. Его членов назначал Центральный комитет Российской коммунистической партии, и с самого начала в его составе были выходцы из Центральной Азии. В 1922 году республики Бухара и Хива также перешли под юрисдикцию комиссии, и комиссию переименовали в Центральноазиатское бюро ЦК. Летом 1920 года это бюро провело реорганизацию местных партийных учреждений. Рыскулова отправили на аппаратную работу в Москву, а в Туркестане назначили новое руководство. Люди, сменившие Рыскулова на руководящих партийных постах, были осмотрительнее, но биография и у них была примерно похожая: все они получили российское образование и опыт работы в Советах с 1917 года, однако мало кто из них до революции занимался культурной реформой. Основную проблему для партии представлял подбор местных кадров, с которыми она могла бы взаимодействовать и которые пользовались бы авторитетом в глазах населения. Учитывая вечный дефицит кадров на местах, особенно с современным образованием и знанием русского языка, у партийных властей не было иного выбора, кроме как обратиться все к тем же людям. Однако, даже работая с ними, эмиссары Москвы по-прежнему настороженно относились к их идеологическим недостаткам.