Читаем Церковная история полностью

Из Константинополя в Иерусалим Евдокия путешествовала два раза. Для чего предпринимала она эти путешествия и чего собственно хотела, предоставляем говорить историкам: хотя, мне кажется, они говорят несправедливо[169]. Прибыв в святый город Христов, она совершила многое в честь Спасителя Бога: строила благоговейные монастыри и так называемыя лавры[170][171], в которых уставы различны, хотя образ жизни направляется к одной и тойже богоугодной цели. В одних отшельники живут сообща, не задерживаясь ничем, тяготеющим к земле, ибо у них нет золота. Но что я говорю о золоте? у них нет ни собственной одежды, ни собственной пищи: потому что тот плащ или кафтан, в который теперь оделся один, немного спустя надевает другой; так что одежда всех их принадлежит как будто одному, и одежда одного — всем. Общий у них и стол, состоящий не из мяс, изящно приправленных, и не из других кушаньев, а из одних овощей и зелени, достаточной только к тому, чтобы можно было жить. Обще также денно и нощно возносят они к Богу молитвы, и так измождают себя, такими сокрушают себя трудами, что кажется видишь подземных мертвецов, только не в гробах. Часто совершают они и так называемые сверхзаконные[172][173] подвиги, по два и по три дня содержа пост. А есть и пятидневники; даже постятся и долее, и едва принимают пищу необходимую. Другие же, шествуя путем противоположным этому, заключаются в своих хижинах поодиночке; а их хижины имеют такую широту и высоту, что в них нельзя ни прямо стоять, ни без боязни склоняться. Это, по слову Апостола, жизнь в вертепах и в пропастех земных (Евр. 11, 38). Иные из них изливают свои молитвы пред Богом, обитая вместе с зверями в каких-нибудь незаметных расселинах земли. Придуман ими и еще род жизни, превосходящий силу всякого мужества и терпения. Они проникают в сожигаемую солнцем пустыню, и, сокрывая одни тайные члены своей природы, как мужчины, так и женщины, прочее тело в ужасным морозам, и знойному воздуху предают нагим, и не обращают внимания ни на жар, ни на холод; совсем отвергают также употребляемую людьми пищу и питаются прямо от земли, срывая прозябения, чтобы только жить, и потому называются пасущимися. По временам они становятся зверовидными: то есть, изменяют телесный свой образ; да и образ мыслей получают несвойственный людям. Прохожие, увидав их, убегают; а когда кто погонится за ними, — они, пользуясь либо быстротою ног, либо каким-нибудь недоступным местом земли, тотчас скрываются. Скажу и еще об одном роде жизни, о котором едва было не забыл, хотя он превосходнее всех. Между ними конечно, весьма немного, но есть и такие, которые, чрез добродетель достигнув бесстрастия, возвращаются в мир и, среди шума притворяясь помешанными, таким образом попирают тщеславие, — по словам мудрого Платона, последнюю обыкновенно снимаемую с души одежду. Любомудрие научило их есть без чувства и в харчевнях и в мелочных лавках, не стыдясь ни места, ни лица, вообще ничего. Не редко посещают они бани, и там бывают и моются большею частию с женщинами, покорив страсти так, что имеют полную власть над своей природою, и не склоняются на ее требования ни взглядом, ни прикосновением, ни даже объятиями девы. С мужчинами они — мужчины, с женщинами — женщины, и хотят иметь не одну, а обе природы. Кратко сказать: в доблестной и богоносной их жизни, добродетель противодействует законам природы и предписывает ей собственные законы, чтобы, то есть, она не принимала ничего необходимого до сытости. Закон повелевает им алкать и жаждать, а тело покрывать столько, сколько требует необходимость. Житие их на самых точных весах взвешивается так, что, по мере восхождения их в противуположную сторону, тяготение становятся неощутимым, хотя оно бывает и весьма различно; ибо как в них смешаны противоположности, то благодать Божия, соединившая несмесимое, предметы соединения снова разделяет так, что и жизнь и смерть, противоположности по природе и действиям, обитают в них совместно. Отсюда, если действует в них страсть, — им быть мертвыми, и в гробах; а когда пробуждается молитва к Богу, они должны проявлять крепость тела и бодрость сил, хотя бы уже вышли из возраста. Обе жизни их сплетены между собою так, что пусть они вовсе оставили плоть, все продолжают жить и сообщаются с живущими, прилагая к телам пластыри, перенося к Богу глас молящихся, и подобно как в прежней жизни, совершая прочее, что не требует вещей необходимых и не ограничено местом, — все продолжают слушать других и со всеми беседовать. Бывают еще у них частые и неутомимые коленопреклонения и многотрудные стояния, тогда как их возраст и произвольная слабость оживотворяются к этому одним желанием. Это какие-то бесплотные борцы и бескровные бойцы, вместо открытых и роскошных обедов содержащие пост, и вместо сытных блюд не вкушающие, сколько это возможно, ничего. А когда приходит к ним странник, хотя бы рано поутру, — они принимают его с таким радушием и благожеланием, что выдумывают другой род поста, — едят нехотя. Удивительное дело! как много нужно им для достаточного питания себя, и сколь малым они довольствуются! Враги своих хотений и своей природы, они служат хотениям ближних, чтобы всеми средствами изгонять удовольствия плоти, и чтобы правительницею была душа, всегда избирающая и сохраняющая наилучшее и богоугоднейшее. Блаженны они, следуя и здесь такому роду жизни; но еще блаженнее, когда переселяются отсюда в жизнь другую, которой непрестанно жаждут, и это вожделенное стремятся поскорее увидеть!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов
Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Творчество трубадуров, миннезингеров и вагантов, хотя и не исчерпывает всего богатства европейской лирики средних веков, все же дает ясное представление о том расцвете, который наступил в лирической поэзии Европы в XII-XIII веках. Если оставить в стороне классическую древность, это был первый великий расцвет европейской лирики, за которым в свое время последовал еще более могучий расцвет, порожденный эпохой Возрождения. Но ведь ренессансная поэзия множеством нитей была связана с прогрессивными литературными исканиями предшествующих столетий. Об этом не следует забывать.В сборник вошли произведения авторов: Гильем IX, Серкамон, Маркабрю, Гильем де Бергедан, Кюренберг, Бургграф фон Ритенбург, Император Генрих, Генрих фон Фельдеке, Рейнмар, Марнер, Примас Гуго Орлеанский, Архипиит Кельнский, Вальтер Шатильонский и др.Перевод В.Левика, Л.Гинзбурга, Юнны Мориц, О.Чухонцева, Н.Гребельной, В.Микушевича и др.Вступительная статья Б.Пуришева, примечания Р.Фридман, Д.Чавчанидзе, М.Гаспарова, Л.Гинзбурга.

Автор Неизвестен -- Европейская старинная литература

Европейская старинная литература