Церковная история

ГЛАВА 14. О звезде, часто являвшейся в портике, около столпа святого Симеона, которую видел и писатель, видели и другие; также о главе святого.

Предам истории и другое, что я видел. Мне сильно хотелось посмотреть на убежище этого святого. От Феополиса оно отстоит стадий на тридцать, и лежит на самой вершине горы. Туземцы называют его Мандрою[121][122], и это название оставил тому месту своего подвижничества, думаю, святейший Симеон. Склон горы простирается стадий на двадцать. Храм построен так, что имеет вид креста и с четырех сторон украшен портиками, к которым примыкают красиво сложенные из полированного камня колонны, очень высоко возносящиеся своими вершинами. Посредине — открытый двор, отделанный с величайшим искусством, — и там-то стоит сорокалоктевой столп, на котором тот воплощенный Ангел на земле проводил жизнь небесную. На верху каждого из упомянутых портиков есть отверстия, обращенные то к двору, то к другим портикам, и называемые иногда окнами. Так вот с левой стороны столпа, при всем собравшемся там народе и во время торжественного хода поселян вокруг столпа, я видел в самом отверстии чрезвычайной величины звезду, разбегавшуюся и блиставшую по пространству всего отверстия, — и видел не одиножды, не дважды, не трижды, а многократно. Она то вдруг исчезала, то опять неожиданно появлялась; и это бывало только в праздники святого. Есть люди, которые говорят, — да и нельзя не верить такому чуду, частию по достоверности говорящих, частию по сравнению этого с тем, что мы сами видели, — что усматривали и лице его, летавшее туда и сюда, и длинную его бороду, и голову, по обычаю, покрытую тиарою. Для составления хода, мужчины вступают туда беспрепятственно, с своими вьючными животными, и многократно обходят столп. Но стража, не могу сказать почему, строго наблюдает, чтобы женщины не входили внутрь храма. Они дивятся чуду, стоя вне, за порогом: ибо против блистающей звезды есть одна дверь.

ГЛАВА 15. О святом Исидоре Пелусиоте и киринейском епископе Синезие.

В то же самое царствование сиял и Исидор[123][124], которого слава, как выражаются поэты, обширная, повсюду распространена и словами его и делами. Он так измождал свою плоть трудами, и так утучнял душу возвышенными помыслами, что на земле приобщился жизни ангельской, и постоянно был живым памятником монашеского жития и Богосозерцания. Много писал он весьма полезного, и между прочим писал к епископу блаженной памяти Кириллу; из чего ясно открывается, что он был современником этого святителя. Но стараясь сделать свое повествование, сколько возможно, занимательным, я должен сказать и о Синезие киринейском[125][126], которого память способна украсить мою историю. Этог Синезий был вообще человек ученый; а философию изучил до такой степени, что ему удивлялись и Христиане, которые оценивают явления, не увлекаясь ни пристрастием, ни противустрастием. Они-то зверяют, что Синезий удостоился спасительного возрождения, и принял иго священства, но не допустил учения о воскресении[127][128] и не хотел исповедать его. Впрочем, возрождавшие его весьма справедливо догадывались, что за добродетелями сего мужа последует и это; ибо благодать Божия не терпит никакого недостатка. И они не обманулись в своей надежде; потому что о качестве и количестве его совершенств выразительно и красноречиво свидетельствуют во-первых — писанные им, по принятии священства, послания, во вторых — посвященная им Феодосию речь[129][130], и другие плоды полезных его трудов.

ГЛАВА 16. О том, как Игнатий Богоносец, перенесенный из Рима, положен был Феодосием в Антиохии.