Цезарь

Это был селянин из Арпина, хотя и принадлежавший к всадническому сословию, простой и грубоватый, так никогда и не пожелавший выучить греческий язык, тот самый язык, что стал вторым или даже первым языком римской аристократии, подобно тому как французский язык стал вторым или даже первым языком русской аристократии.

Сципион Эмилий разглядел во время осады Нуманции его военный гений и, в ответ на вопрос, кто станет однажды его преемником, сказал, хлопнув Мария по плечу:

— Возможно, этот!

VI

Вспоминали, как Марий, в бытность свою простым трибуном, к великому удивлению аристократии и не посоветовавшись с сенатом, предложил закон, направленный на то, чтобы пресечь подкупы в комициях и судах.

Один из Метеллов стал нападать на этот закон и на трибуна и предложил вызвать Мария в суд, чтобы тот отчитался за свое поведение; в ответ на это Марий явился в сенат и приказал ликторам препроводить Метелла в тюрьму; ликторы подчинились.

Югуртинская война затягивалась.

Марий обвинил Метелла в том, что он нарочно медлит с ее завершением, и вызвался сам, если его назначат консулом, захватить Югурту или убить его собственными руками.

Он добился должности консула и командования армией и разбил Бокха и Югурту.

Бокх не пожелал гибнуть вместе со своим зятем и выдал Югурту.

Молодой Сулла получил его из рук мавретанского царя и передал в руки Мария.

Однако Сулла велел выгравировать на своем перстне сцену выдачи нумидийского царя, и именно этим перстнем — чего Марий никогда не мог ему простить — он запечатывал свои письма, причем не только личные, но и официальные.

Вспоминали, что в Рим достославного пленника привели с оторванными ушами: ликторы так торопились завладеть его золотыми серьгами, что вырвали их прямо с ушами!

Повторяли его насмешку, когда, брошенный нагим в Мамертинскую тюрьму, он воскликнул: «До чего же холодны в Риме бани!»

Вспоминали его шестидневную агонию, в течение которой он ни на минуту не изменил себе, и, наконец, его смерть на седьмой день.

Он умер от голода!

Югурта был Абд эль-Кадером своего времени.

Зависть к Марию в Риме была огромна, и, несомненно, он заплатил бы за свои победы обычным образом, подобно Аристиду и Фемистоклу, как вдруг боевой клич, исторгнутый галлами, притянул все внимание к Западу.

Триста тысяч варваров, спасаясь бегством от вышедшего из берегов океана, двинулись на юг, через Гельвецию обогнули Альпы, проникли в Галлию и объединились с кимврскими племенами, в которых они признали своих братьев.

Это и в самом деле была гибельная новость.

Консул Гай Сервилий Цепион был атакован варварами, и из восьмидесяти тысяч его солдат и сорока тысяч рабов спаслись только десять человек.

Консул был в числе этих десяти.

Один лишь Марий, почти такой же варвар, как эти варвары, мог спасти Рим.

Он выступил в поход, приучил свои войска к виду этих страшных врагов, уничтожил сто тысяч их подле Акв, запрудил Рону их трупами и на целые века удобрил этой человеческой гнилью долину.

Это касательно тевтонов.

Затем он нагнал кимвров, которые были уже в Италии.

Послы кимвров явились к нему.

— Дайте нам, — сказали они Марию, — землю для нас и наших братьев-тевтонов, и мы сохраним вам жизнь.

— Ваши братья-тевтоны, — ответил Марий, — уже получили землю, которая будет принадлежать им вечно, и вам мы уступим землю по той же цене.

И в самом деле, он уложил их всех на поле сражения у Верцелл.

Ужасное нашествие с севера рассеялось, словно дым, и из всех этих варваров Рим увидел лишь их царя Тевтобода, который одним махом перепрыгивал через шесть лошадей, поставленных в ряд, и, войдя пленником в Рим, был на целую голову выше самых высоких трофеев.

После этого Марий был назван третьим основателем Рима.

Первым был Ромул; вторым — Камилл.

В честь Мария совершались жертвенные возлияния, как в честь Вакха и Юпитера.

Ну а сам он, опьяненный двумя своими победами, пил теперь только из кубка с двумя ручками, из какого, согласно преданию, пил Вакха после своего завоевания Индии.

Была забыта смерть Сатурнина, которого в тот самый год, когда родился Цезарь, забили камнями на глазах у Мария, а может быть, как поговаривали, и по его приказу.

Было забыто, как Марий избегал сражения с италийцами и упускал самые благоприятные случаи для победы.

Было забыто, как под предлогом нервного расстройства Марий сложил с себя командование, питая надежду, что Рим падет так низко, что будет вынужден броситься в его объятия.

Помнили лишь о том, что за его голову была назначена награда, о его бегстве в Минтурнские болота и о его заключении в тюрьму, где некий кимвр не осмелился убить его.

Его смерть, как и смерть Ромула, осталась скрыта облачной завесой, и никто не заметил, что это облачная завеса образовалась из испарений вина и крови.

Прошло лишь двенадцать лет с тех пор, как Марий умер, но Сулла, переживший его, сделал из него бога.

Вот к этим еще живым чувствам и воззвал Цезарь, воскрешая Мария.

Под крики народа Рима, раздававшиеся на Форуме и Капитолии, сенат собрался на заседание.

При одном лишь упоминании имени Мария патриции дрожали в своих курульных креслах.