«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (2000)

Место для стоянки было выбрано идеально, по всем законам искусства фэншуй. Две горы Тигра и Дракона красовались за изгибом бурной реки. Выбранное место было еще интересно и тем, что с противоположной стороны ложбины, где мы разбили свой лагерь, гордо возвышался холм, на вершине которого стоял большой деревянный крест. По поводу этого креста среди местных жителей ходили какие-то загадочные легенды. Одна из них повествовала о трагической гибели юноши, спасшего ценою своей жизни любимую девушку. По общему согласию именно это место мы выбрали для ночных занятий.

Желающие преодолеть преграды стихий небес и земли, изменить погоду и облегчить восхождение определили цель предстоящей практики.

К 23 часам, времени начала занятий, в кромешной тьме, при свете фонариков, под леденящие душу звуки и шорохи ночного леса мы выбрались на холм, образовав круг с восточной стороны креста, сделали подготовительное упражнение и, ведомые внутренним голосом, разошлись по разным сторонам холма в поисках «своих» мест силы.

Внутренние ощущения привели меня на западную сторону холма к месту, в равном удалении от креста и леса с беспокойно шумящей черной зловещей рекой.

Приняв исходное положение, я вошел в состояние цигун. Мои ноги мгновенно превратились в мощные корни, а тело в стройный ствол красивой пушистой ели, одиноко и величественно стоящей на опушке леса. Я очень быстро забыл о своем человеческом происхождении и совершенно незаметно для себя стал видеть и чувствовать происходящее вокруг каким-то совершенно необычным образом. Я стал воспринимать все каждой клеточкой своего тела, каждой веточкой своего дерева. Мысли остановились, только восприятие, видение и ощущение. В какой-то момент я вдруг услышал необычные звуки, приближающиеся со стороны леса. С одной стороны, они были похожи на журчание речки и легкий шум листвы, с другой стороны, на ночные крики птиц и каких-то неведомых животных. Вдруг все вокруг осветилось холодным лунным светом. Вскоре на опушке появились «они»… Эти существа, которых нельзя назвать как людьми, так и животными или растениями. Это были лесные жители, лесовички. Их коряжистые тела были покрыты корой, туловище незаметно переходило в подобие головы, руки и ноги, в нашем понимании, были в виде ветвей, при всем при этом передвигались они довольно быстро. Во мне их появление странным образом не вызвало никаких эмоций, хотя подобное я видел впервые. Они весело и беззаботно общались, перемещаясь в моем направлении. В непосредственной близости вдруг увидели меня, и это вызвало дополнительное радостное оживление. Дальнейшее поведение лесовичков выражало явное желание пообщаться. Какое-то время они приглашали присоединиться к их компании, но вскоре, очевидно поняв мое состояние человека-дерева, приняли это как какую-то игру и решили в ней поучаствовать. Они устроили праздничное театрализованное представление: прыгали, кружились, веселились и водили вокруг меня настоящие хороводы, как вокруг новогодней елки. Потом, очевидно, увлекшись игрой, они забыли обо мне и, продолжая веселиться, удалились в сторону леса. А я остался стоять, как дерево. Звуки вдруг стихли, луна спряталась так же неожиданно, как и появилась. Как-то незаметно исчезли все ощущения. Я погрузился в кромешную темноту и небытие. Очнувшись, вспомнил, что я — дерево, потом, что все-таки человек. Ствол опять стал туловищем, но ноги как будто действительно вросли в землю и никак не могли принять обычную форму и привычные ощущения. Многократные попытки оторвать хотя бы одну из них не привели ни какому результату. «Вот это феномен! — подумал я. — Укоренился так, что вырвать можно только с корнями». Потом вспомнил, как Карлос Кастанеда превратился в ворону. Далее с ужасом подумал о частичной дематериализации, вернее — частичной трансформации. К счастью, вскоре услышал голоса ребят. Пришлось звать на помощь. Дружное «хохот-ржание» говорило о том, что мои друзья-цигунисты вошли в новое состояние Чжунгун и все вместе превратились в известных домашних копытных. При свете фонариков выяснилось, что одна моя нога глубоко «укоренилась» в одну свежую коровью «лепешку», другая, соответственно, в другую. Радостное эхо долго еще металось между ночными вершинами гор и тонуло в гуще спящего леса, приводя в ужас его перепуганных жителей.

Утром нас разбудило ласковое солнышко, щебетание птиц, перезвоны колокольчиков, философски-угрюмое мычание коров, бредущих на пастбище. Ночные занятия привели к ожидаемому эффекту. Небо было безоблачным, горы величественно возвышались над лагерем, залитые теплым утренним солнцем. «Таможня дает добро!» — подумал я. Хозяин гор пропускает нас в свои владения….