Цивилиzации

Говорили и так: дескать, устроив эту засаду, Атауальпа проявил недюжинное коварство, но нужно учитывать угрозы, которые услышали от Карла V посланники Верховного инки после Толедо. К тому же китонцы уже могли наблюдать, как адепты приколоченного бога поступают с теми, кто не разделяет их веру, — видно, они принимают его историю слишком близко к сердцу: недаром священник, подошедший к Игуэнамоте в Саламанке, первым делом потребовал от нее признать эти притчи.

Как бы то ни было, пленение повергло короля Испании в уныние и словно громом поразило Новый Свет.

Атауальпа знал, что спасение китонцев зависит исключительно от жизни их заложника. И решил перебраться из Саламанки в какое-нибудь лучше укрепленное место.

Кортеж прошел через всю Испанию, и всюду зловещей тенью следовала за ним армия Карла — так огромная пума не спускает глаз с куи, которую собралась сожрать. Пришлось столкнуться с несколькими попытками побега, устроенными снаружи, но меланхолия, в которую погрузился король, полностью подавила его волю, что помогло их все пресечь.

Окончив путь, они обосновались в красном замке на скалистом отроге, некогда возведенном последователями соперничающей религии, которые долгое время занимали эти места, пока в недавнем прошлом их отсюда не выгнали. Теперь крепость Альгамбра[126] в Гранаде должна была стать вторым Саксайуаманом.

Внутри, за каменными стенами, был дворец, построенный специально для Карла, но он здесь ни разу не появился. Работы так и не завершили, однако Атауальпа исправил упущение и поселил короля в этом чертоге вместе со слугами, свитой, псом, создав все удобства, подобающие его положению. Из Толедо к нему прибыли супруга и дети. Он постепенно вышел из оцепенения, в сломленном человеке вновь проснулся монарх. Чтобы его поддержать, Атауальпа вернул Карлу все атрибуты власти и занял делами империи. Теперь король неустанно принимал посланцев из разных областей Нового Света, стекавшихся оценить неожиданную, из ряда вон выходящую ситуацию и понять, к каким политическим последствиям она неминуемо приведет. Затем они шли на аудиенцию к Верховному инке. Так ему удалось составить для себя политическую карту континента, в центре которого правил суверен, находившийся в его власти.

Судя по всему, размахом империя Карла V не уступала Тауантинсуйу, хотя была более раздробленной: на юго-западе — Испания, на севере — Нидерланды и Германия, на востоке — Австрия, Богемия, Венгрия и Хорватия, которым угрожал Сулейман, суровый завоеватель во главе другой далекой империи. На юге, недалеко от Испании, но разделенная с ней морем, лежала область, на которую кто только ни посягал, место бесконечных войн — Италия, где жил вождь постриженных, наместник приколоченного бога на земле. Серьезным соперником Карла в борьбе за главенство в Новом Свете был король страны, делившей его империю надвое, — Франции, территория которой, в свою очередь, находилась под угрозой со стороны острова на севере, Англии. Небольшая конфедерация, расположенная в сердце континента, обеспечивала солдатами любые армии — называлась она Швейцария. Соседняя Португалия была королевством мореплавателей, странствующих по океанским просторам в поисках других миров.

На юго-западной оконечности Испании был пролив, его называли Геркулесовыми столбами: он выходил в Океаническое море, которое китонцы умудрились пересечь. На южном берегу пролива начиналась территория мавров, чьих царей прогнали из Испании сорок жатв тому назад. (По расчетам Игуэнамоты, это совпадало с появлением испанцев на ее острове.) Были мавры, оставшиеся в Гранаде даже после поражения их вождей, — таких называли морисками. Они жили напротив Альгамбры, на холме Альбайсин, что на их языке означает «отверженные».

Королевская армия стояла за чертой Гранады, в укрепленном городе под названием Санта-Фе, где собрался испанский двор, пытаясь выработать стратегию выхода из кризисной ситуации, сложившейся из-за пленения короля.

Присутствовали самые влиятельные — после суверена — персоны королевства: советник с ли-цом мумии Хуан Пардо де Тавера, седобородый Николя Перрено де Гранвель[127], встретивший Чалкучиму и Кискиса в лагере Карла, Франсиско де лос Кобос-и-Молина[128], государственный секретарь, носивший на шее большой красный крест с огромным рубином, Антонио де Лейва, герцог Терранова, князь Асколи[129], — он выжил в резне перед церковью Святого Мартина, но ему тогда отказали ноги, потому его оставили на площади, приняв за убитого. Он выступал за немедленный штурм, остальные же считали Альгамбру неприступной — во всяком случае, пока императора Карла удерживают там в заложниках.

Действия в Саламанке позволили китонцам исправить отчаянное положение. Но оно все еще оставалось весьма ненадежным. Атауальпа был доволен победой и весом, который она ему придавала, но понимал, что все преимущества окажутся преходящими, если их не упрочить. Внезапность скоро перестанет работать, а несоразмерность сил по-прежнему представляла собой проблему: они всё еще были ничтожны перед лицом целого мира.