Цивилиzации

Молю тебя, во имя нашей старой дружбы и любви, которую питают к тебе Элис, Маргарет и все твои дети, присягни на верность королю и поклянись во всем, чего он пожелает. Пусть объявит себя падишахом или самим Господом Богом, что тебе до его причуд? Ты ведь знаешь… мы оба в глубине души знаем, какова божественная истина, раскрытая словом Евангелия.

Любовь к ближним — вот что для тебя важнее, как и те дела, которые ты еще не совершил, и добро, которое можешь нести этой земле. Согласись, это гораздо значимее забав сумасбродного монарха. Умоляю, мой старый друг, спаси свою жизнь. Что значит клятва, вырванная под страхом смерти? Какую силу будет иметь она перед Богом и твоей совестью?

Позволь напомнить тебе один случай. Имел он место не так уж давно, и, быть может, ты его не забыл, хоть и восходит он к временам, когда ты был еще совсем юношей. Когда король Людовик XII, заняв трон, потребовал развода со своей супругой, дочерью Людовика XI, это не понравилось многим порядочным людям, в том числе Яну Стандонку и его ученику Тома[163], которые в проповедях стали говорить лишь одно: нужно молиться Богу и наставлять короля на путь истинный. Тот ограничился их изгнанием и призвал назад, как только развод свершился. Позволь же задать тебе вопрос: если грозный Стандонк приспособился к ситуации, оскорблявшей все же его совесть, то почему добрый Мор не может этого сделать? Берегись демона тщеславия, друг мой. Посоветовал ли ты жене, детям, друзьям последовать за тобой, отказавшись от клятвы? Разумеется, нет, ведь ты не желаешь им смерти и, с другой стороны, знаешь, что эта клятва нисколько не угрожает спасению их души. Почему же то, что хорошо для них, не годится для тебя? Что за тяга к мученичеству тобой овладела?

Молю Господа, чтобы Он вразумил тебя и научил смирению; собираюсь немедля написать королю Генриху и просить, чтобы он над тобой смилостивился.

Храни тебя Бог, друг мой, молюсь за тебя.

Фрибур, 5 сентября 1534 года.

Эразм

36. Письмо Эразма Генриху VIII

Эразм Роттердамский приветствует непобедимого короля Англии Генриха VIII.

Твоя прозорливость не знает равных, и оттого не сомневаюсь, что ты, о великий король, уже догадался о предмете сего письма. Затем сегодня я берусь за перо, чтобы молить Его Величество сохранить жизнь нашему великому общему другу, достопочтенному сэру Томасу Мору.