Цвет жизни

– Я тогда маленький был, чуть помню, – начал Шура. – Мы жили на Тракторном, папа на заводе работал. Потом папа ушёл на фронт. А тут фашисты начали бомбить город. Всё вокруг загорелось, и завод, и дома, и баки с нефтью, и сараи. А мы в щели, в яме такой, укрытой, прятались. Ночью мама взяла вещи, и мы пошли на Волгу переправляться. А на пароходе народу было много, и на палубе, и в трюме… Все огни потушили, чтобы фашистские лётчики не стреляли по нам. Но всё равно они налетели и давай осветительные снаряды бросать. Как днём стало видно. Самолёты бомбы кидают, из пулемётов стреляют… Зенитчики по фашистам, тра-трах!.. А немцы сверху по нам… Крик поднялся. Одна бомба попала в пароход, и он стал тонуть. Тогда ещё громче все закричали. Кого на лодках спасали, а кто плавать умел, в воду прыгали. Мама моя умела плавать, потому что она физкультурой занималась. Она посадила меня на спину и привязала. Прыгнула в воду и поплыла. Течение нас всё сносило и сносило… А фашисты всё стреляли. Потом мама всё же доплыла со мной до берега. Отвязала меня и сказала, чтобы я скорее в лес бежал, спасался. Она уже не могла ходить, потому что была ранена, прострелена пулями… Я отбежал немного в сторону и стал кричать. Ко мне подошли солдаты и хотели отвести меня в лес. Но я побежал к маме, и они за мной. Мама была уже мёртвая. Потом меня взяли в детский дом. А оттуда дедушка в Терновку увёз…

– А те самолёты сбили? – спросил Гена Иванов.

– Какие самолёты? – недопонял Шура.

– Какие стреляли по вам.

– А… – догадался Шура. – Сбивали их много… То на землю один упадёт, взорвется, то в воду второй, горящий, как головешка из печи… Да как зашипит!..

– Так они и в Корее ныне разбойничают. И так же бить их надо там!.. – хмуро сказал Востриков.

Слушая Шуру, ребята посуровели, дышали тяжело, так они были взволнованы. А Вова нервно вертел в руках бинокль. Теперь он не только уступил бы для Шуры место на первой парте, но даже и бинокль подарил бы ему… Только вот захочет ли Шура дружить с ним?

14

Как-то после уроков Шура заглянул в физкультурный зал. На брусьях и турнике тренировались ученики старших классов. Среди них был и Коля Чернов. Он то колесом крутился на турнике, то стрункой вытягивался ногами вверх, то падал вниз, раскачивался на руках и снова взлетал над перекладиной.

Видал Шура ловких ребят физкультурников в Терновке, но до Коли далеко им. Он был сильный и гибкий, как стальная пружина. Вот он спрыгнул на пол, откинул назад рукой длинные русые волосы. Заметив Шуру, подошёл к нему, похлопал по плечу и шутливо спросил:

– Ну как, ловко получается?

– У меня аж дух захватило! – ответил Шура, глядя на вожатого восхищённым взором.

– Завидно? Спортом тебе надо заниматься, – заметил Коля, оглядев мальчика.

Из школы вышли вместе. Дорогой Коля расспрашивал:

– В футбол умеешь играть?

– В Терновке играл, а тут нет. Набегаемся, бывало, – и купаться.

– И плавать умеешь?

– Реку переплывал. А река-то у нас теперь весь луг затопила. Плотиной перехватили её, она и раздалась шире, чем в половодье.

Прошли несколько кварталов. Шура дорогой рассказывал, как он с ребятами рыбалил в Терновке, как сусликов травили.

– Зайдём ко мне, – пригласил Коля, когда они остановились у подъезда большого четырёхэтажного дома.

Шура удивлённо поглядел на вожатого, застеснялся, но отказываться не стал. Будто кто-то толкнул Шуру: иди!

Поднялись на второй этаж. Коля открыл дверь и через коридор провёл мальчика в свою комнату.

– Вот мы и дома. Раздевайся. Посмотри журналы… – сказал Коля, подавая гостю пачку журналов. Сам он вышел на кухню.

Шура с любопытством осматривал комнату. Здесь всё казалось ему интересным и значительным. Книжная полка не могла вместить всех книг. Они аккуратными стопками лежали на столе и даже на полу. Шура подумал, что вожатый, наверно, прочитал все эти книги. И от одной этой мысли Коля как будто вырос в его глазах, казался теперь человеком, познавшим все науки.

В углу комнаты Шура увидел гири. Так вот почему, оказывается, Коля такой сильный и ловкий, решил мальчик. Он, наверно, каждый день занимается гимнастикой! Рядом с гирями стоял ящик, в котором лежали какие-то приборы, мотки тонкой изолированной проволоки, инструмент. На стенах висели картины, нарисованные красками.

Коля возвратился с двумя стаканами кофе и ломтями белого хлеба, намазанными сливочным маслом.

– Давай-ка закусим, – запросто предложил он. – Мама на работе, так что я за хозяина.

На одной из картин была нарисована школа, в которой учился Шура.

Видя, как внимательно мальчик разглядывает эту картину, Коля спросил:

– Похожа?

– Точь-в-точь, – улыбнулся Шура, с аппетитом уминая хлеб с маслом.

– Теперь бы она лучше удалась, – сказал Коля. – Это я еще два года назад рисовал.

Выпили кофе. Коля убрал стаканы. С книжной полки он достал большую папку и разложил перед Шурой красочные рисунки. Здесь было много портретов. Шура сразу узнал Марию Андреевну, Вову, Юру и многих других ребят.

– Хочешь, я и тебя нарисую? – спросил Коля.

Шура смутился. Предложение было таким заманчивым, что у него сердце забилось, и по лицу разлился румянец.