Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Господина Хорнахта, быть может, или второго хему нечер.

- Нет, госпожа, никто не приходил и никого не присылали, - ответила служанка.

Меритамон рассеянно кивнула. Думать о том, что делать, было слишком трудно… слишком болезненно. Как будто кто-то мешал ей думать вообще. Что бы она ни сделала сейчас, это окажется гибельным для того или другого из ее родных и друзей. Ее любимых.

Аменемхета, который казался ей вторым отцом, красивейшего и лучшего из юношей города. И того, кого она любила уже давно – того, кому она отдалась вопреки всем, кто ее от этого предостерегал.

- Как мой гость? – холодно спросила Меритамон, вытирая рукой влажную шею и отделяя от нее волосы. Она обернулась к То.

Служанка поклонилась.

- Я еще не спрашивала, госпожа. Пойти узнать?

- Поди. Узнай, - сказала Меритамон. – Направь к нему слугу, пусть проводит его умыться… и скажи, пусть спускается в обеденный зал.

Он ее спаситель!

Даже если ее муж окажется в силах присоединиться к ним, он не посмеет ничего сказать. Пусть только скажет!..

Она умылась и направилась к Менкауптаху. Как-то он сейчас, ее… супруг?

Меритамон вошла в спальню мужа. При виде ее Менкауптах, который еще не вставал, приподнялся.

- Меритамон? Ты здорова, слава Амону!

- Как ты? – холодно спросила жена, садясь рядом. – Ты выглядишь плохо, - сообщила она, всмотревшись в его лицо.

- Неважно, - жалобно сказал Менкауптах. – Я очень угорел вчера, хорошо, что не погиб! На нас покушались, да?

Меритамон улыбнулась. Какие новости!

- Да, - сказала она.

- Тебе что-нибудь нужно сейчас? – спросила Меритамон, помолчав.

- Лежать, наверное, - сказал Менкауптах. Он вдруг зажмурился и тихонько застонал. – Голова! Мне дурно!

Меритамон подалась вперед, чтобы его подхватить, если он потеряет сознание, но обошлось.

- Я иду завтракать, - сообщила она, вставая. – Со мной будет завтракать юноша, который предупредил меня об опасности – Хепри.

- Хепри? – переспросил Менкауптах. – А, помню!

Лицо его прояснилось.

- Ты оставила его на ночь у нас?

Меритамон кивнула, пристально глядя на мужа. Менкауптах улыбнулся.

- Ты хорошо сделала.

Меритамон впервые за весь разговор почувствовала вину, но не слишком большую. Она наклонилась к мужу и поцеловала его в лоб.

- Ты присоединишься к нам?

- Нет, - доверчиво улыбнувшись, сказал Менкауптах. – Мне пока нехорошо. Но ты не волнуйся, это скоро пройдет! – торопливо прибавил он.

Меритамон улыбнулась.

- Да пребудет с тобой милость бога, - сказала она. Отвернулась и быстро вышла.

Она спустилась в обеденный зал. Там ее уже дожидался ее возлюбленный, встретивший Меритамон улыбкой и новым выражением в глазах – радостью обладания, ожиданием нового, бесконечно многого…

- Здравствуй, - сказала госпожа.

Он встал и низко поклонился.

- Да пошлют тебе боги удачу сегодня, - сказал юноша, с такою любовью, что она, казалось, осветила весь зал. Как слуги не зажмурились от ее лучей?

Но никто ничего не понимал, кроме них двоих.

***

В то время, пока они трапезничали, один из людей Хорнахта уже оповестил о преступлении своего начальника, а Хорнахт – второго пророка Амона. В большой тревоге свекор Меритамон решил немедленно рассказать обо всем великому ясновидцу.

Хепри не вернулся в храм – Меритамон пока придержала его; она знала, что за такую короткую отлучку его не отрешат от служения. Тем более, что он оказал важнейшую услугу дочери самого Неб-Амона и ее мужу, другому слуге Амона…

А еще она очень боялась, что ее возлюбленный столкнется со своей матерью или, еще хуже, с Аменемхетом. На что способен ее разъяренный брат, она, увы, представляла слишком хорошо.

Несомненно, Аменемхет понял, куда сбежал его друг, и теперь должен возненавидеть его. Сестру Аменемхет уже ненавидит…

А что будет, когда он догадается об их любви?

“Мой брат, быть может, будет уже мертв тогда, - думала Меритамон. – О проклятое бездействие! Как сделать так, чтобы никому не сделать хуже?”

Менкауптах провалялся в постели до обеда, а потом встал и, пошатываясь, направился к жене. Он хотел поговорить с ее спасителем. Было так жарко, что, казалось, одежды можно выжимать как после стирки - от пота; но Менкауптах помнил о своем долге благодарности.

Он спустился в обеденный зал, когда Хепри и его жена уже сидели там и разговаривали – при его появлении оба тут же смолкли, Меритамон с немного виноватым лицом. Но она была почти безмятежна: встала и позволила Менкауптаху поцеловать себя. Принимая поцелуй мужа, Меритамон нахмурилась – он уже давно не пытался приласкать ее сам, тем более при посторонних. Что, если Менкауптах решил, что им пора возобновить супружеские отношения?

При виде тревоги возлюбленной Хепри тоже помрачнел. Но он, как и она, был вполне спокоен; юноша встал и поклонился господину дома.

- Рад, что тебе лучше, господин Менкауптах, - сказал он.

- Спасибо, - ответил Менкауптах с улыбкой, хотя глядя на него, никто бы не сказал, что ему “лучше” - он был зеленый как салат. Меритамон вдруг испугалась за его жизнь.

- Садись, Менкауптах, выпей сока, - сказала она. Хлопнула в ладоши, подзывая Иб-Вера, который теперь был приставлен к ее мужу.