Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Уну сидел чуть в стороне, наблюдая за госпожой – пока не было нужды в его вмешательстве, и едва ли оно потребуется еще часов десять. Хотя это может быть и быстро… но непохоже.

Схватки повторялись все чаще. Ка-Нейт, терпеливая, всегда молча переносившая боль, теперь не могла терпеть и стала вскрикивать.

- Не держи криков в груди, госпожа. Это будет хорошо для тебя, - говорила, склонившись над нею, Мерит-Хатхор.

Она прикладывала ко лбу госпожи мокрые тряпицы, гладила ее руки. Вскоре ее отстранил Уну и, наклонившись, быстрыми движениями прощупал живот роженицы.

- Все хорошо, - сказал он.

Ка-Нейт едва ли его слышала. Она уже плохо понимала, что происходит вокруг – понимала только шум и голоса, мучившие ее снаружи, и боль, мучившую изнутри. За окном совсем стемнело; Ка-Нейт повернула голову и увидела только ночь.

- Неб-Амон! – позвала она.

Она умрет в черной ночи, не повидав его!

- Неб-Амон!.. – повторила Ка-Нейт.

- Он придет, госпожа. Амон сократит его дорогу, - проговорила Мерит-Хатхор, сама полная беспокойства: почему господина нет? Почему именно сейчас он отсутствует – когда так нужен!

- Поди узнай, где господин, - шепнула женщина То, и девушка бесшумно скользнула прочь.

- Неб-Амон! – повторила Ка-Нейт, плача, как дитя.

Через несколько минут вернулась То и отозвала в сторону старшую прислужницу, так что ей пришлось оставить госпожу, которая стала цепляться за простыни вместо ее рук.

То обежала дом в поисках господина, но никто не знал, куда он отбыл – служанка только перепугала всех, а больше всего толстого управителя Сенура, который вообразил, что госпожа умирает и спросят за это с него…

- Ни слова об этом! – яростно шепнула Мерит-Хатхор испуганной девушке. – Не смей пугать госпожу!

Ка-Нейт вцепилась в руку вернувшейся наперсницы, как утопающая.

- Когда он придет?

Ее глаза моляще блестели, лицо сильно осунулось, черные волосы и простыни вымокли в собственном поту.

- Призывай Таурт, - прошептала Мерит-Хатхор. – Призывай богиню.

- Неб-Амон, - как заклинание повторила Ка-Нейт вместо имени Таурт.

Начало светать, и золотые лучи скользнули по ее телу, облепленному мокрым платьем и простынями. Ка-Нейт вздрогнула от озноба и тут же застонала от боли.

И тут раздались громкие быстрые шаги, и вошел господин дома. Взмахом руки отстранил от своей супруги всех и, наклонившись, прижался губами к ее лбу.

- Господин, - прошептала Ка-Нейт, пытаясь улыбнуться.

Он сел рядом и, сжав ее руку, стал молиться, закрыв глаза.

Врач перехватил взгляд Мерит-Хатхор и вдруг сказал:

- Пора сажать госпожу на стул*.

- Господин, пора, - сказала Мерит-Хатхор, осторожно подступая к верховному жрецу, который, казалось, весь отдался молитве. Он вздрогнул и раскрыл глаза. И тут же встал, выпустив руку жены.

Никто не ожидал того, что произошло потом – Ка-Нейт хотели поднять под локти, но Неб-Амон сам подхватил ее на руки и в несколько широких шагов перенес к родильному стулу.

Ка-Нейт опустилась на него с мгновенным облегчением, но тут же снова застонала, выгибаясь и закусывая губу.

- О ты, владыка правды, владыка богов, - прошептал, глядя на это, Неб-Амон. Он переплел пальцы с пальцами жены, словно надеясь передать ей свою силу. И тут же врач издал победный возглас и приказал госпоже тужиться.

Она скорчилась, стиснула руки своего супруга и Мерит-Хатхор и с криком разрешилась от бремени.

- Благодарение Амону, - прошептал великий ясновидец, слыша слабый крик новорожденного и видя, как врач ловким движением ножа разделяет мать и ребенка. Неб-Амон подхватил свою обессиленную жену и перенес ее на постель. Он сел к ней, и их пальцы снова сплелись, взгляды – встретились, а потом обратились на ребенка.

Мальчик плакал, пока его обмывали, потом затих.

Мальчик.

- Аменемхет, - прошептал, улыбаясь этому чуду, верховный жрец. Он принял на руки сына и взглянул ему в лицо. – Амон будет впереди тебя…

***

Тамит беспокоилась.

Она ничего не слышала о госпоже и от госпожи – а ведь Ка-Нейт так быстро размягчилась снова… неужели кто-то опять оговорил Тамит в ее глазах?

А еще больше она беспокоилась из-за мужа: Нечерхет по-прежнему подолгу занимался делами вне дома и почти ничего ей не рассказывал. Может быть, вернулся к прежней жизни? Но ведь великий ясновидец не пошутил, и действительно изгонит их обоих из храма; и тогда доступ туда будет Тамит окончательно закрыт.

Нечерхет становился словоохотлив только по вечерам, после ужина… сдобренного вином – и никогда не рассказывал Тамит о том, чем занимался сам, а все больше шутил, сплетничал о соседях и других жрецах: кто поругался с начальником или с женой, кого наказал бог за какой-то мелкий проступок… В этих словах и во всем его поведении прорывалось беспокойство. Он боялся верховного жреца – о нем он никогда не говорил.

Иногда Тамит замечала, что одежда мужа измята, а в дыхании еще до ужина слышно вино. Ей случалось стряхивать с его платья пудру и краску, очень похожую на женскую, и вдыхать запах духов, которыми не пользовался ни он, ни она сама. Однажды Тамит спросила мужа, что это за духи и за краска.

Конечно же, зная, что он солжет.

И конечно же, он солгал.