Цветы над адом

— Ты говоришь по-немецки? — спросила Тереза инспектора.

— Почти нет, могу только пару слов связать.

— Кнаус, подите-ка сюда! — позвала она полицейского. — Вы тут все двуязычные, — сказала она, указав на дневник. — Будьте добры, переведите мне вот это.

— Сейчас?

Тереза изумленно посмотрела на него. Просто удивительно, как этому человеку удается найти нужное слово, вроде бы вполне невинное, чтобы довести ее до белого каления?

— А как вы думаете? Или хотите взять его домой и насладиться чтением вечером у камина?

С запозданием уловив иронию в ее голосе, Кнаус достал из кармана куртки очки, вздохнул и склонился над тетрадью.

— Похоже на дневник.

— Мы это уже поняли по датам.

Тереза ждала с возрастающим нетерпением, когда же он осилит несколько строк и поймет, в чем суть. Но тот пролистывал страницы вперед, затем с задумчивым видом возвращался назад, перечитывая одно и то же снова и снова.

— Какие-то трудности? — не выдержав, спросила она.

— Не понимаю, — пробормотал Кнаус.

— Ну так позовите кого-нибудь из своих людей! Кто-то же в состоянии это прочесть!

Кнаус оторвал взгляд от текста.

— Прочесть-то я могу, комиссар.

— Так в чем же дело?

— Дело в том, что тут написано. Похоже на какой-то эксперимент.

У Терезы пропало желание шутить.

— Читайте вслух! — скомандовала она.

Кнаус заскользил пальцем по строкам.

— «Объект Альфа пытается взаимодействовать с объектом Омега, несмотря на пассивное состояние и отсутствие интереса со стороны последнего. Заторможенность моторики у Омеги теперь вполне очевидна. Он все время находится в горизонтальном положении, не приближаясь к…» Тут неразборчиво… «К своей ежедневной порции», — Кнаус сделал паузу и посмотрел на Терезу: — Речь идет о животных?

— Нет, о детях, — без колебаний ответила Тереза. Заметив неуверенность на лице полицейского, она приказала: — Читайте дальше.

— «Удивительно, но Альфа не отбирает порцию Омеги, а наоборот, придвигает поближе, вероятно, это первые признаки зарождающейся дружбы».

В помещении повисла тишина, все оставили свои дела и слушали Кнауса. Взглянув на окружающих, Тереза сразу же заметила на их лицах выражение отвращения и неприятия. Теперь все смотрели на скелет, застывший в вечном ожидании, другими глазами.

«Наконец ты дождался», — подумала Тереза. Спасение пришло, но слишком поздно.

— «Сомневаюсь, что ребенок осознает, что растет в заключении. Ему неведома иная жизнь, — продолжал Кнаус. — Но подсознание не обманешь, оно подталкивает его к смерти».

Тереза невольно выдохнула от охватившего ее напряжения. Эпилог, который находился у них перед глазами, был очевиден. Но мурашки, пробегавшие по рукам всякий раз, когда она, наклоняясь, касалась страниц, говорили о том, что до конца этого кошмара еще далеко.

— Читайте про последний день, — попросила она Кнауса.

Полицейский согласно кивнул. Тереза заметила, как расширились его глаза от последних строк. Он поднял на нее взгляд, затем отвел в сторону. Узнав про последние планы Вальнера, Тереза покинула помещение. Ей срочно нужно было выйти на воздух, чтобы ветер высушил готовые скатиться с ресниц слезы, а время утихомирило бешено стучавшее сердце.

66

Вне этих ужасных стен дышалось легче. К Терезе подошел Марини. Видимо, все никак не мог взять в толк, когда к ней лучше не приближаться.

Она не дала ему возможности открыть рот.

— По мнению Парри, это мальчик, — сказала она. — Лет одиннадцати. Возможно, смерть наступила по естественным причинам. Пока непонятно, осуществил Вальнер свой замысел или нет, — добавила она, понимая, что последней фразой старалась приободрить саму себя.

— Кем нужно быть, чтобы так поступить с детьми?

— Видимо, Вальнер недалеко ушел от своего отца. У него не было совести — в привычном понимании этого слова. Нужно поискать в окрестностях — может быть, тут есть его могила. Похоже, он провел с детьми немало времени, хотя еще предстоит выяснить, что он с ними делал.

Марини огляделся вокруг.

— И что это была за жизнь? — спросил он.

— Ну, без излишеств, конечно, но намного лучше, чем на скамье подсудимых или в тюрьме, — ответила Тереза. — Иногда ему приходилось спускаться в деревню. За покупками и лекарствами. Вальнер говорил на двух языках, у него было время потренироваться в этом сарае. Постарайся узнать, может, кто-то из местных его помнит или когда-то встречал. Нужно выяснить, кому принадлежит скелет. Мальчик был на три-четыре года младше Андреаса Хоффмана и не из приюта.

— Те фотографии Вальнера, что мы нашли, слишком нечеткие.

— Меня больше беспокоят не фотографии, а местные, которые не слишком-то хотят с нами сотрудничать.

— Не думаю, что они станут покрывать преступника, который спускался в долину лет тридцать назад.

— Ты не понял — они покрывают самих себя. Общину. Кучку людей и собственный покой, если таковой имеет место. С одиночками тут не церемонятся.

— Я скоро вернусь.

Тереза взглянула на солнце, клонившееся к закату. Из сарая вышел помощник Парри с металлическим контейнером в руках, внутри которого находился череп.