Цыганка из ломбарда

— Из‑за мужчины, моя дорогая; из‑за мужчины, который сказал, что любит меня, но разорвал нашу помолвку без всякой на то причины.

— Странно. Почему вы не спросили его о причине?

— Не могла, — со вздохом сказала Маргарет. — Он был в Индии. Но это длинная история, моя дорогая. Если вы хотите послушать…

— Я буду в восторге, — быстро ответила Агарь. — Особенно если это объяснит, почему вы запечатали письма в чайнике.

— Да, объяснит. В этот чайник — единственный подарок, который я получила от Джона Маска, — тридцать лет назад я положила его письма. А также мои к нему, которые он отослал назад.

— Почему он отослал назад ваши письма? — спросила Агарь.

— Не знаю, не могу сказать. Но он их вернул. О… О! — воскликнула Маргарет в порыве тоски. — Как жестоко! Как жестоко! А я любила его, я так его любила! Но он забыл меня и женился на Джейн Лорример. Теперь они богаты и процветают, а я… я умираю нищей на чердаке. И серебряный чайник я заложила, — жалобно закончила она.

Агарь погладила тонкую руку, которая сжала простыни.

— Расскажите мне эту историю, — успокаивающе сказала она. — Расскажите, если это не причинит вам слишком большую боль.

— Боль, — с горечью повторила Маргарет. — Когда сердце разбивается, оно не чувствует боли, а мое было разбито тридцать лет назад Джоном Маском.

Она мгновение помолчала, потом продолжила:

— Я жила в городке Крайстчерч, в Гемпшире, моя дорогая, в маленьком коттедже на окраине. Его я унаследовала от своих родителей вместе с небольшой суммой. Этих денег было немного, но достаточно, чтобы на них прожить. Мои отец и мать умерли, оставив меня в этом мире без близких, когда мне исполнилось двадцать лет, поэтому я жила в своем домике с Люси Дайк и маленькой служанкой. Люси была примерно моего возраста и следила за домом. Понимаете, я была слепой, моя дорогая, — мягко проговорила Маргарет. — И ничего не могла сделать сама. Боже всеблагой, после мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь.

Ее захлестнули горькие воспоминания, и она снова замолчала. Агарь не решилась нарушить тишину, но вскоре Маргарет продолжила рассказ:

— Кроме того, у меня была любимая подруга Джейн Лорример, которая жила неподалеку с родителями, и она постоянно посещала меня. Мы были как сестры. И я любила ее больше всех на свете, пока в Крайстчерч не приехал Джон Маск. Я познакомилась с ним, когда он был у настоятеля прихода. Хотя я никогда не видела его лица, мне говорили, что он очень красив. У него был мягкий, низкий голос, который очаровал меня. Знаете, моя дорогая, мы, бедные слепые, любим красивые голоса. Я полюбила Джона, но понятия не имела, будет ли он испытывать какое‑то ответное чувство; ибо как могла слепая девушка надеяться, что красивый молодой человек взглянет на нее… Тем более, — меланхолично добавила Маргарет, — когда Джейн была так красива…

— Но он не любил Джейн, — многозначительно заметила Агарь.

— Да, — с гордостью сказала слепая женщина. — Он любил меня и сказал мне об этом после целого года знакомства. Мы обручились, и то была лучшая пора моей жизни. Однако он собирался в Индию, чтобы стать чайным плантатором, и сказал, что поселится там, а когда заработает достаточно, пришлет за мной. Увы! Увы! Он не выполнил своего обещания.

— Почему? — напрямик спросила Агарь.

— Кто знает? — печально ответила Маргарет. — Не я и не Джейн. Она была так же удивлена, как и я, когда всему пришел конец. Хоть я и слепая, моя дорогая, пишу я достаточно хорошо, и Джон взял с меня обещание, что я буду ему писать. Я писала ему больше года, и он преданно мне отвечал.

— А кто читал вам его письма?

— Иногда Джейн, иногда Люси Дайк. Ах! Обе они были хорошими подругами и поддерживали меня в моей беде. Сначала письма Джона были очень ласковыми, но шли месяцы, и они становились все холоднее и холоднее. Часто Джейн говорила, что не хочет их мне читать. Я писала Джону, прося разъяснить причину такой перемены, но из его ответов так ничего и не поняла. Наконец, спустя восемнадцать месяцев после его отъезда, я получила обратно все мои письма.

— В самом деле! А принесла их вам Джейн или Люси?

— Нет. Джейн уехала в Лондон, повидаться с друзьями, а Люси в это время не было дома. Маленькая служанка принесла мне пакет. Я открыла его, думая, что, быть может, это подарок от Джона. Он ведь не дарил мне ничего, кроме того серебряного чайника, который вручил перед отъездом. Я попросила служанку подождать, пока я открою пакет, и попросила ее прочитать приложенное письмо от Джона.

— И она прочитала?

— Да. О, эта боль! — воскликнула Маргарет. — Он написал, что наша помолвка должна быть расторгнута и что он возвращает мои письма — все тринадцать. И никаких оправданий, вздохов, сожалений. Только две краткие, жестокие строчки, расторгающие нашу помолвку, и пачка моих писем. Я обезумела от горя и, плача, прижимала письма к груди.

— А что сказала Люси, когда вернулась?