Тульские метки

– Он сказал мне, что уже поздно. Звонить не надо…

– А нам сказал, что звонили с его завода насчёт каких-то деталей. Только когда ушли молодые, папа сказал, что звонили вы. Ну… Пошли они в театр, а нам через час звонят: Валя в ресторане. Ах-ах! В полночь является Валя и объявляет, что в ресторане она была с законным мужем. «Можете поздравить!» Отец побагровел. Молчит. Я выпрыгиваю из себя: «Учиться надо! Пользуйся, пока родители живы!.. Не-ет! Я позвоню в загс и скажу, чтоб вас не расписывали!» – «А ты, мамочка, забыла, что мне уже девятнадцать, и в загсе тебя так же не послушают, как и я?» Шестого ноября они расписались. Я не ходила. Вот тот момент, когда я прокляла всё!

Александра Васильевна достала из верхнего ящичка стола пузатенький конверт, плеснула на столешницу фотографии:

– Загс. Чиновник, замученно улыбаясь, жуёт слова пожелания. Ему в ответ улыбаются Валя и Володя. На Вале всё белое: платье, туфли, перчатки, шапка-колпак. Он во всём чёрном, в очках. Одного роста. На лице выражение несостоявшегося бизнесмена. Недурён собой. Чёрные вьющиеся волосы, лицо мясистое, какое-то сплюснутое. От этого глаза, рот кажутся вытянутыми. За молодыми стоят Валин отец Николай Карпович и мать Володи. На обоих лицах выражения неверия в то, что происходит. Мать от удивления, что её сын-забулдыга сочетается с такой высокой особой, разинула рот. Мой Карпыч оскорблённо стиснул зубы и так выпучил глаза, что вот-вот, кажется, из глазниц выпадут яблоки. Он не верит своим глазам. Ка-ак дошло до того, что его директорская дочка так низко пала до брака с маляром-шабашником, картёжником и пьянюгой? У отца стиснуты кулаки, будто собирался прибить жениха вместе с его бабочкой на шее. Вот полюбуйтесь…

Александра Васильевна подаёт мне карточку.

Я отрешённо всматриваюсь в родные мне когда-то Валины черты.

– Что за человек рядом с нею?

– Я и сама понятия не имею. У Вали хватило ума оставить себе свою девичью фамилию. А он долгоносик.[45] Володя Айзенштат. Фамилия у него какая – то с припёком, кончается на штат. И Валина бабушка окрестила его на свой лад. Володя США! Завели свои Штаты! Мотался по области, калымил. Маляр. Вале назвался художником с репинской жилкой… У каждого Абрама своя программа… Я ничего не имею против евреев. Это люди высокоинтеллектуального труда. А тут – малярка… Я слышала такую байку. Одна биробиджанская газета объявила конкурс очерков о доярке-еврейке. Проходит месяц-другой. Никто не прислал ни одной строчки. Тогда редакция объявила: огромная сумма будет выплачена тому, кто назовёт адрес конкретной сиськодёрки[46] -еврейки. До сих пор всё ищут. Так и не нашли. А здесь безо всяких поисков нарвались на малярика… Николай Карпович поговорил с ним и понял, что он за художник. Позже Володя говорил: «Вот приду, всё покрашу у вас!» Видите, бесплатно. Свой человек! Женился, мне кажется, из корысти. Куковал в общежитии с дружками. Карпыч выхлопотал ему комнату. Устроил в Рязани на работу. А я не могу на него смотреть. Он украл у нас доченьку. Он украл у неё будущее. У него всего-то пять несчастных классов. Как-то учительница написала в его дневнике родителям: «От вашего Вовы дурно пахнет». Его отец тут же, в дневнике, ответил: «Вову не нюхать, а учить надо!» Учили, учили, учили… Выше пятого класса не выпрыгнул Вова. Незнакомым представляется художником с репинской закваской. По глухим деревням шабашит. Заборы, стены на фермах красит. А что ещё ему делать с пятью классами? Она тоже тянется за ним. Осталась вне института. Родила от него. Он не любит её, взял, повторяю, из корысти. Когда ни приду, Валя сидит одна. «А где Володя?» – «Только ушёл». Никогда его нет дома. Валя сидит на столе. Плачет. Ждёт его. Он играет в карты. Однажды они просили у нас денег. Назавтра я вечером приношу. Валя: «Не надо, мама, вашей помощи. Вчера вечером Володя выиграл в очко тридцать рублей!» – «А где он сейчас?» – «Пошёл к Вите, маляру, отметить это событие». Говорит Валя, надо купить шкаф, просит этот стол, за которым готовила уроки. Не дам! У них я уже месяц не была. И Валя не идёт. Гордость показывает. А каково матери? – Слёзы снова потекли у неё по щекам. – О нём что ей скажу я – тут же передаёт ему. Он при встрече допытывается: «Александра Васильевна, за что вы меня ненавидите?» Будто он не знает…

– Куда Валя торопилась?

– А спросите у неё. Боялась в девках закиснуть. Её подружка Люба тоже вышла.

– Ей ли бояться?

– Вот именно. При её красоте и положении нашёлся бы человек куда лучше. О вас она говорила, что вы умный. А про Володю такого не говорит. Говорила, что собирается за вас замуж. А вышла?

– Какое у неё общество?