Тульские метки

– Какое там грёбаное ёбщество! Маляры-алкашники! Говорила я про это Вале. А она: «А разве девушки из sosтоятельных семей не живут с простыми?» Как-то сидим у них. Все вокруг такие замурзанные. Валя одна – барыня! Я ей: «Ты боялась остаться девой. Украшай теперь ёбщество маляров!» Стала Валя какая-то дёрганая, хитрая, скрытная. Стала называть нас с отцом китайскими и японскими разведчиками. О себе ни гугу. В десять ложилась спать. Всё по чести. И вдруг – законный муж! Приловчилась как-то иначе встречаться с Володей. Никогда не откроется.

– Отчего она начала хитрить?

– После вас стали мы её укорять. Раз папа бил её. И перестала она после того откровенничать. Раньше была разговорчивая. Потом стала жаловаться на наши попрёки, на то, что плохо одеваем, обуваем. Да, мы её не баловали. Я сама ходила в школу в форме в заплатках. Мы только собирались одевать её, невесту. А она уже вышла! Володя что нам выпевает? «Вы ничего ей хорошего не сделали. У неё всего два платья!» – «А мы не готовили её в невесты». У неё было старенькое пальто. Не покупали дорогих чулок. Школьница ж ещё! Мы хотели, чтоб у неё была коса. А она стрижётся под мальчишку!

Сама мама тоже пострижена под дядю.

– Она же умная девчонка! – говорю я.

– О том и речь. Способная… А в школе не очень хотела всерьёз учиться. В институт сама поступила. Как переживала я! Она с экзамена – я ей цветы! Помню, она что-то сдала на тройку. Плакала. Я гордилась – хочет учиться! Сидели над математикой они с отцом. (Он окончил академию.) За неуспеваемость отчислили её. Ей приказ прочли. Я ходила в деканат, рассказала всё про домашнюю трагедию. Оформили ей до осени академический отпуск. Пришло время идти в институт. А она мне: «Иди уж ещё ты раз». И не пошла. Нет, не учиться теперь ей в институте. Хоть бы в техникум пошла. Ленивая жена. Нам ли всё давалось просто? Я говорю: «Валя! Папа харкает кровью. Наверное, туберкулёз из-за тебя». – «А если у папы и у тебя, мама, будет насморк, так тоже из-за меня?» Ядовитая…

– Не надо сильно опекать её. Дайте почувствовать, что на вас нечего ей располагать. Сама возьмётся за ум. А станете заставлять – назло не возьмётся. Вы своей слепой любовью прогнали её из дома. Ваша любовь хуже каторги.

– Наверно. Вот месяц не была у них, не видела родную дочушку, – опять Александра Васильевна затонула в слезах – и она не идёт. Гордая… Она доверчивая. И мужчины пользуются этим.

– Что она сейчас делает?

– С месяц не работала. Болели зубы. В обеденный перерыв ходила к отцу, просила устроить куда-нибудь. Домой к нам из-за меня не приходила. Отец её любит. Девять лет из детей у нас одна Валя была. Устроил чертёжницей в конструкторское бюро возле комбайнового завода. Чтоб не забывала своё дело. Получает пятьдесят рублей. Володя говорит, что он мог бы её устроить на шестьдесят рублей, если бы не папины принципы.

Александра Васильевна в цветастом коротком платье. Я вмельк поглядываю на гордые колени. Она закрыла двумя пухлявыми ладошками одно колено, а на второе царское колено не хватило ещё пары ладошек. Она плотная. Очень похожа на Валю. Достала домашний альбом. Отец увлекался фотографией. Очень много снимков. Снимал Валю и в пелёнках, и потом, постарше, уже лет пяти, в соломенной украинской шляпке. И потом…

– Володя если придёт, то отцу не о чем с ним говорить. Только пьют молча… Валя очень скрытная. Отдыхали в Солотче. Я танцевала с нею, чтоб никто не подходил к ней. Провожала до дома. Я с отцом в доме отдыха, а Валя с подружкой жила у знакомых. Оттуда я шла в дом отдыха. И никогда Валя ничего не говорила о своих парнях.

– Валя умная. Я не собираюсь лицемерить, но лучше Вали я никогда никого не встречу. До той минуты, покуда я не открыл вашу дверь, я думал о ней, как о своей вечной спутнице… Теперь ничего нет… Некого ждать. Не для кого стараться… А было время, я провожал её по утрам до школы. У нас были свидания по утрам, вечером она всегда ложилась вовремя. Её письма, где по сто раз написано в три столбика «Люблю»… Всё это было мне. Теперь – ничего. Говорила, что утопится, если не возьму.

– Где же её клятвы!? Быстро она их забыла. Вы не теряйте с нами связи. В жизни всего можно ждать. Валя и с ребёнком может себе найти спутника. Ведь всё может быть. Какая безобразная молодёжь пошла. Валя видная девушка… Семейство наше из благородных. А такая трагедия. Стыдно на работе показаться. Почему у нас такая дочь? Злая, скрытная, нервная, всегда чем-то недовольная. Перед тем как привести в дом Володю, видела её часто в слезах. По ночам плакала. Но мне не открылась. К ней нужен подход да подход.

– В падении надо придерживаться границы. Она же опустилась безгранично низко. Почему?

– Она старалась всё делать назло.

– Наверное, от чрезмерного внимания к ней. Конечно, девушку тяготит одиночество. С этим тоже надо считаться. Наука ещё не дала совета, как воспитывать обеспеченных детей. В семьях победнее труд и нужда прекрасно всё делают. Здесь же этих воспитателей пока нет.

Я не решаюсь прямо спросить о главном.

Наконец я выдавливаю, заикаясь:

– А что… что же?..