Туман

Распрощавшись наконец с доном Авито, Аугусто пошел в казино. Он хотел рассеять туман в голове и в сердце, сыграв с Виктором партию в шахматы.

XIV

Аугусто заметил, что его приятель, Виктор, сегодня сам не свой: ходил все время неудачно, был мрачен и молчалив.

– Виктор, у тебя что-то случилось?

– Да, друг, случилось. Мне бы развеяться. Давай пройдемся, ночь хороша. Заодно я тебе все расскажу.

Виктор был старше Аугусто на пять-шесть лет и уже около двенадцати лет был женат, так как женился очень молодым – говорят, из чувства долга.

На улице Виктор заговорил:

– Ты ведь знаешь, Аугусто, мне пришлось жениться совсем молодым.

– Пришлось?

– Не притворяйся, будто не знал. Сплетни до всех доходят. Нас с моей Еленой поженили родители, когда мы были сущими детьми. Брак нам казался игрой. Мы играли в мужа и жену. Но тревога оказалась ложной.

– Что ты называешь ложной тревогой?

– Да то, из-за чего нас поженили. Родители наши были слишком уж щепетильны! Однажды они прознали об одной нашей шалости, был скандальчик, и нас поженили, не дожидаясь, будут ли последствия.

– Ну и правильно.

– Не сказал бы. Дело в том, что последствий не было. Ни после той, первой шалости, ни потом, когда мы… шалили, уже будучи мужем и женой.

– Шалостей…

– Ну а как это еще назвать. Шалости. Я уже сказал, мы играли в мужа и жену.

– Поясни?

– Нет, не подумай обо мне плохо! Игры у нас по молодости были вполне невинные, да и сейчас такими остались. О супружеской жизни мы не помышляли. Двое юнцов жили в так называемом супружестве. Миновал год, а последствий все не было. Мы начали косо глядеть друг на друга. Молчаливые упреки, взгляды… Я никак не мог смириться с тем, что я все еще не отец. Мне стукнуло двадцать один, взрослый мужчина. Честно, я не мог проглотить тот факт, что любой дурак через девять месяцев после свадьбы, а то и раньше, получает своего первенца… а я, выходит, хуже всех.

– Чья же в том вина?

– Я молчал, конечно, но про себя обвинял ее. «Эта женщина бесплодна, из-за нее надо мной все потешаются». Она, со своей стороны, винила меня. Даже предположила, что я…

– Что ты?

– Ничего! Просто если год спустя после свадьбы супруги не стали родителями, жена начинает думать, что во всем виноват муж, что брак идет под откос из-за какой-то его болезни… В нашем доме поселился демон. И он своего добился: пошли взаимные упреки вроде «толку от тебя никакого» и «на себя посмотри».

– Поэтому ты два или три года спустя после женитьбы ходил такой мрачный, расстроенный, а потом поехал один в санаторий?

– Нет, там дело хуже.

Повисло молчание. Виктор отвел глаза.

– Ладно, не говори, я не хочу знать твоих секретов.

– Так и быть, расскажу тебе! Я устал от семейных склок и вообразил, что дело в том, насколько часто мы… ну ты понял.

– Вроде понял.

– Как последний дикарь, я стал есть все, что считал укрепляющим, да со всякими приправами, особенно теми, которые якобы возбуждают желание. Супружеский долг исполнял как можно чаще. Ну и довел себя.

– Заболел?

– Конечно! Я и к праотцам отправился бы, наверное, если бы мы вовремя не догадались, в чем дело, и не обратились к врачу. Вылечили меня, причем во всех отношениях: я вернулся к жене, мы перестали ссориться и смирились. Постепенно в доме воцарилось почти что счастье, пусть и неполное. Поначалу, лет через пять после женитьбы, мы жаловались иногда на одиночество, но вскоре утешились и даже привыкли к такой жизни. В итоге мы начали сочувствовать тем, у кого дети есть. Мы сроднились, стали необходимы друг другу. Тебе не понять.

– Да, я тебя тут не очень понимаю.

– В общем, мы с женой вошли друг у друга в привычку. Жизнь пошла размеренная, включая наши трапезы. Суп подают в полдень, ни минутой раньше или позже. Каждый день мы едим одно и то же в одном и том же порядке и количестве. Я терпеть не могу перемены, Елена тоже. Живем по часам.

– Это мне напоминает слова нашего друга Луиса о супругах Ромера: «холостые муж и жена».

– В точку. Потому что самый закоренелый одинокий холостяк – это женатый бездетный человек. Родительские инстинкты в нас все-таки были живы, и мы подобрали собаку – считай, усыновили. А она поперхнулась костью и умерла у нас на глазах. Это был такой ужас – умоляющий о спасении собачий взгляд, – и так нам потом грустно было, что мы решили больше никаких питомцев не заводить. Довольно и кукол из папье-маше – ты их видел у нас, – Елена покупает им разные наряды.

– Куклы-то у вас не умрут.

– Верно. И все шло как нельзя лучше, мы были довольны. Меня по ночам не будит детский плач, не нужно гадать, мальчик родится или девочка, и кем их потом вырастить… К тому же и жена всегда под боком – ни беременности, ни кормления. Сплошное удовольствие, а не жизнь!

– Ты знаешь, это практически не отличается от…

– От чего? От незаконной связи? Согласен. Бездетный брак превращается в своего рода узаконенное сожительство, упорядоченное, безопасное, даже относительно целомудренное. Как в той фразе «холостые муж и жена» – холостяки, живущие вместе. Мы так жили почти двенадцать лет. И вдруг сейчас… угадай, что случилось?

– Откуда мне знать?

– Ну подумай!