Туман

– На мое жалованье! Я буду еще больше работать, давать уроки тем, кому раньше отказывала. В любом случае я уже отреклась от своего дома и подарила его дону Аугусто. Из чистой прихоти. Зато сейчас надо мной не висит дамокловым мечом закладная. Я стану работать за двоих, Маурисио это увидит, ему станет стыдно, и он будет вынужден устроиться на работу. Конечно, если у него есть совесть.

– А коли нет?

– Тогда он будет зависеть от меня!

– О, ну конечно: муж пианистки!

– Хоть бы и так. Он будет мой, совсем мой, и чем больше он будет от меня зависеть, тем крепче будет принадлежать мне.

– Он будет твой. Как пес, видимо. Это и называется покупать мужчину.

– А разве другой мужчина, с состоянием, не хотел купить меня? Почему тогда я, женщина, не вправе честным трудом купить мужчину?

– Смахивает на то, что твой дядя называет феминизмом.

– Я в этом не разбираюсь. И все же повторю, тетя: еще не родился тот мужчина, который сможет меня купить. Меня купить? Нет уж!!

Тут вошла прислуга со словами, что явился дон Аугусто и хочет видеть сеньору.

– Этот?! Пусть убирается. Передайте ему, что больше мне нечего сказать.

– Подумай немного, девочка, остынь. Ты неправильно поняла намерения дона Аугусто.

Явившись пред ясные очи доньи Эрмелинды, Аугусто рассыпался в извинениях. Он до глубины души удручен тем, что Эухения не так поняла его намерения, самые добрые. Он выкупил закладную на дом, и теперь наследство очищено от долгов и является законной собственностью Эухении. Если она упорно не желает получать ренту, то деньги просто пропадут, точнее, будут начисляться в банк на именной счет девушки. Сам он ими воспользоваться никак не сможет. Более того, он отказывается от притязаний на руку и сердце Эухении, ибо желает одного: чтобы она была счастлива. Он даже согласен подыскать Маурисио какую-нибудь работу, чтобы тот не сидел на шее жены.

– У вас золотое сердце! – воскликнула донья Эрмелинда.

– Теперь, сеньора, вам предстоит только объяснить своей племяннице, каковы мои истинные намерения. Если выкуп закладной оскорбил ее, прошу меня простить. Думаю, сейчас уже ничего обратно не повернуть. Если ваша племянница пожелает, я готов исполнить роль шафера на ее свадьбе. Затем я отправлюсь в долгое и далекое путешествие.

Донья Эрмелинда велела служанке позвать Эухению: дескать, дон Аугусто хочет с нею поговорить. «Сеньорита только что вышла», – был ответ.

XVI

– Ты невозможен, Маурисио, – говорила Эухения жениху в той самой каморке привратницы, – абсолютно невозможен. И, если так пойдет дальше, если ты не очнешься от дремы и не найдешь работу, чтобы мы поженились наконец, то я за себя не отвечаю.

– А что ты сделаешь? Скажи мне, милая… – Он гладил ее по шее, наматывая на палец прядь волос.

– Послушай. Если ты согласен, мы поженимся и так. Я стану работать за двоих.

– И что тогда обо мне станут говорить?

– А мне какое дело?

– Ну нет, для меня это важно.

– А для меня нет. Мне хочется покончить с этим поскорее.

– Неужели у нас все так плохо?

– Хуже не бывает! Если ты так и не решишься, то я…

– Что?

– Приму жертву дона Аугусто.

– И его предложение руки и сердца заодно?

– Нет, ни за что. Я приму в дар мой дом.

– Вот это правильно, милая. Если дело только в доме…

– И ты не против?

– А почему я должен быть против? Этот олух, дон Аугусто, не в своем уме. На него что-то нашло, ну и ладно.

– Следовательно, ты…

– Ну разумеется, милая!

– …мужчина до мозга костей.

– Иди ко мне.

– Перестань, Маурисио, я тебе сто раз говорила: не будь…

– …таким нежным?

– Нет! Такой свиньей! Посиди спокойно. Хочешь, чтобы я тебе доверяла – соберись, ищи работу всерьез, ну и так далее. Вот и узнаем, хватит ли тебе силенок. Помнишь, я как-то раз дала тебе пощечину?

– Мне понравилось. Ударь меня еще, милая! Вот, подставляю тебе вторую щеку.

– Не искушай.

– Ну ударь…

– Обойдешься без этого удовольствия.

– А как насчет другого?

– Говорю тебе, успокойся. И знаешь, если ты не начнешь искать работу, я приму его предложение.

– Ладно, Эухения. Давай я тебе скажу всю правду, как на духу.

– Говори.

– Я безумно тебя люблю, схожу по тебе с ума, но мысль о женитьбе меня пугает. Я действительно разгильдяй, ты совершенно права. Необходимость работать меня удручает, а когда мы поженимся, ты, наверное, захочешь ребенка…

– Только этого не хватало.

– …и я предвижу, что мне придется пахать, потому что жить нынче дорого. А сесть к тебе на шею я не могу. Ни за что! Маурисио Бланко Клара не станет жить за счет женщины. Впрочем, есть такой вариант, когда работать не придется никому. Все уладится само собой.

– Что еще за вариант?

– Обещаешь не злиться?

– Выкладывай!

– Судя по тому, что мне говорили о доне Аугусто, он слегка блаженный.

– Ну?

– Только не сердись!

– Выкладывай, я сказала!

– Он… как бы получше выразиться… просто подарок судьбы. Наверное, тебе следовало бы принять от него не только дом, но и…

– Что?

– …но и предложение.

– Что?! – Эухения вскочила на ноги.

– Ты выйдешь за него, а он такой олух… Вот все само собой и уладится.

– Как именно?

– А очень просто: он за все платит, пока мы…

– Что – мы?

– Ну, мы…

– Довольно!