Туман над Токио

Приближалась фурия Мичико. Я побежала к ней, чувствуя, что шлейф свободно скользит за мной. На него не наступили… Наверное, госпожа Рохлецова не успела ещё разработать план мести.

Оцука-сан элегантно отвернулась от меня на первом же слове. Снова я была один на один со зрителем… Разыгрывать ностальгию не стала. Сыграла ехидную светскую львицу, без зазрения совести льстящую госпоже Мичико.

– О небеса! Какая досадная ошибка! (Пауза. Растираю себе виски.) Как можно прислугу… чумазую крестьянку… принять за знатную леди! (Пауза. Протягиваю руки к зрителям.) Не правда ли, госпожа Мичико, она – само совершенство? (Пауза. Обвожу зал рукой.) В Нагасаки столько очаровательных леди! О, шарман, шарман! Но леди Мичико – самая прекрасная из всех! (Оборачиваюсь к Марку.) Ты согласен, любимый?

Из середины партера, поняв мою неприкрытую французскую лесть, мужской голос засмеялся с сарказмом. Всякий раз из зала кто-то, да реагирует! Полегче, мэм, полегче со своим французским…

* * *

Был восьмой час вечера. Я схватила пальто и в гриме убежала из театра. Вечер выдался безветренным и очень тёплым, но меня знобило так, что зуб на зуб не попадал. Обычно меня знобило таким образом при температуре выше тридцати восьми. Всё тело ломило. Нужно поискать ртутный градусник, мамин, она доверяла только ртутным. Должно быть, он засунут вместе с таблетками от кашля и высокой температуры.

Дома первым делом отмылась от макияжа и проверила электронную почту. Сестра Юлия уже разработала для меня концепцию мирного сосуществования в гримёрной: 1) не прячься по углам от «шлифовщиц»; 2) уходи от конфликтов путём затыкания ушей наушниками-вкладышами – слушай музыку или просто притворяйся, что слушаешь; 3) даже если притворяешься, кабель от наушников должен хорошо просматриваться и обязательно втыкай его в сиди-плеер – тогда никто не посмеет к тебе обратиться; 4) если к тебе обращаются Аска или Рохлецова, покажи им жестом, что ничего не слышишь – сразу отстанут; 5) во избежание стресса от подвохов и милых каверз никому не доверяй, они там у вас, смотрю, все – господа без башни!

Моя умница! Уши, заткнутые «вкладышами» действительно эффективный метод уединения в набитом шлифовщицами цеху, а также спасение от осточертевшего сюсюканья мальвин и дюймовочек… И сиди-плеер у меня был, и куча любимых компакт-дисков, но… было одно «но»… Вот уже почти месяц как я не выносила музыки. Тем более что все имеющиеся у меня компакт-диски были любимыми и мной, и мамой – мы их слушали и любили вместе. И чуть только где-то звучали наши песни, у меня мутнел рассудок, дрожали ноги и руки, гудело в ушах от пульсирующей крови, учащалось дыхание, и слёзы душили, как шнур от наушников.

Сидя в ванной, я проанализировала CD-отдушину: слушать я могла только три песни. «Город золотой» Гребенщикова, «L’Aveu»[72] франко-канадского певца Гару, и ещё песню Брайана Адамса «Please, forgive me». Негусто для многочасового нахождения в театре. Но концепция Юлии гениальна.

Отыскала всё-таки градусник. Тридцать девять и девять. Позвонила Огава-сенсею.

– Срочно вызывай «скорую»! – жёстким тоном хирурга велел мне он.

– Да не тревожьтесь так! Сейчас вызову!

* * *

«Скорую» я не вызвала. При такой температуре, как у меня, да ещё и кишечном вирусе, сразу ведь госпитализируют! А мне дана установка: никаких личных обстоятельств. Пусть лучше сгорю в жару! За что мне цепляться в жизни? Если не проснусь утром, то и личные обстоятельства к чёрту сгорят!

Потом долго смотрела на фотографию родителей, отключила мобильный, обняла Думку и провалилась в ночные кошмары.

Глава 7

Мамин градусник показывал тридцать девять. У меня подгибались ноги от слабости. Но пора было к судну «Faith». Погуглила на странице «yahoo.jp»[73] в рубрике «светская хроника». В жёлтой прессе не было ни моего имени, ни снимков с Нагао-сан. И сплетен никаких. По-спартански презрев личные обстоятельства, проехала в метро одну остановку и прямо у турникетов снова «случайно» столкнулась с Нагао-сан и его телохранителем. Нынче они шли не по верху, а по подземной торговой галерее метро. Кейширо-сан неловко прятал за спину глянцевый пакет, но всё равно я заметила в нём лотки с клубникой.

– Надеюсь, сегодня не будет фоторепортёров, хозяин? – бойко и жизнерадостно протараторила я.

– А что они тебе? У каждого своя профессия… Как самочувствие-то?

– Температура тридцать девять и куча всяких симптомов. Но не бойтесь, это не грипп! У меня от него прививка!

– И я себе сделал. Значит, и у меня не грипп, не бойся!

– Что, и у вас температура?

– Угу… Под капельницу ещё не положили? – участливо поинтересовался сёгун японской эстрады.

– А что, под капельницу кладут? Прямо в театре?! – вскричала я.

– Ну зашумела! – упрекнул меня Кейширо-сан.

Поклонницы протягивали своему идолу программки для автографов. Фоторепортёров и папарацци не было. Не по-западному работают ребята! Второй ведь раз звезда шоу-бизнеса ранним утром подходит к театру с той же блондинкой. Пора бы и слежку устроить. Звёздные шуры-муры – дело прибыльное…