Турецкие народные сказки (второе издание)

Наутро падишах снова посылает людей; они идут, глядь! — а везде ячменю без конца. И они не знают, куда идти, снова рассказывают обо всем падишаху, а падишах созывает везиров, рассказывает им; те совещаются друг с другом: «Должно быть, эджинн, уносящий девушку, имеет какую-нибудь волшебную примету». На этот раз они решают так: «Пусть девушка, когда отправится, возьмет в руку яйцо и ударит им о дверь, в которую войдет; если яйцо разобьется, то поутру мы найдем дверь по следу, а если не разобьется и упадет на землю, мы будем знать, что это эджинн, и тогда придется подумать о других способах». И вот — не будем затягивать! — в ту ночь Мустафа берет и уносит девушку; а девушка ударяет о дверь яйцо, и оно разбивается, а сама она входит в комнату и ложится с молодцом. Наступает утро. Девушка рассказывает обо всем падишаху; тогда он посылает несколько человек, чтобы они пошли и посмотрели. А те отправляются и, обходя кварталы, приходят к дому молодца. Когда они увидели след от яйца, они тотчас вошли внутрь, — а, оказывается, в ту ночь Мустафа не мог найти яиц, чтобы сделать знак на других дверях. И вот Мустафа, как только увидел, что эти люди входят в дом, — одному дал пощечину, другому— пощечину, и смахнул им головы. А прочие от страха бегут и рассказывают обо всем падишаху, а тот приказывает: пусть идут пятьсот человек и приведут его сюда.

И вот, по приказу падишаха, пятьсот человек идут. Как только они подошли к дому, выходит Мустафа: кому даст пощечину, у того голова скатывается. Вот он всех убивает, только один спасается бегством и дает знать падишаху, а тот — что делать, когда столько человек погибло? — снова собирает меджлис, а те и говорят: «Когда пятьсот человек падишаха один человек убил одной пощечиной, то с ним тягаться не приходится: лучше всего выдай-ка твою дочь за того человека». И падишах соглашается и посылает к молодцу людей. «Если хочешь, возьми дочь падишаха по закону», — говорят они, и мальчик соглашается; тотчас же девушку обручают с ним. После праздника свадьбы в сорок дней, сорок ночей, в одну пятничную ночь, они соединяются и достигают своих желаний.

65. Сказка о дровосеке

ыло — не было, а в прежние времена был один старый человек. Этот старый человек каждый день ходил рубить дрова, приносил их и продавал. Так вот он и кормил своих детей.

Однажды, взяв снова свою веревку и топор, он пошел по дрова; подойдя к роднику, он сказал: «Ох!» и сел. Только он промолвил: «Ох!» — как из источника выскочил араб: «Никак ты меня звал?» — сказал он, а бедняга, увидев его, перепугался. Напрасно он говорил: «Нет, я тебя не звал» — араб говорит: «Как не звал? Меня зовут Ох; ты сказал: «Ох», я и пришел; постой-ка здесь». И с этими словами араб исчезает в глубине родника. Через минуту он выносит небольшое блюдо и подает его дровосеку: «Смотри, отец, не говори ему «Блюдо, накройся!» — сказал он и исчез.

Бедняк берет блюдо, отправляется в дорогу, но его разбирает любопытство: «Что же это за блюдо такое? Скажу-ка я, как говорил араб, — посмотрим, что будет». Подумав так, он тут же произносит разок: «Блюдо, накройся!» Сейчас же на блюде появляется столько еды, что целые десять человек наедятся досыта. Как только он это увидел, он и говорит: «Ох блюдо, остановись!» Он берет топор, веревку, кладет блюдо за пазуху и, полный радости, приходит домой. Жена как только увидала его, так и спрашивает: «Ну, муженек, а где же дрова, почему ты их не принес?» А тот достает блюдо и кладет его на полку. «Жена, смотри не скажи ему: «Блюдо, накройся!» — говорит он и выходит за дверь. А жена берет блюдо: «Стой, посмотрю-ка, что будет!» — думает ока, и только она произнесла «Блюдо, накройся!», как блюдо сейчас же наполняется едой. Поев немного, женщина говорит: «Блюдо, остановись!», берет его и снова кладет на полку.

Под вечер приходит муж, и они едят с этого блюда все, что хотят; наутро он говорит: «Жена, сегодня я приглашу на кушлук к нам кади-эфенди и всех, кто только у него есть». Потом он встает, идет к кади-эфенди и говорит: «Сколько ни есть у вас сегодня народу, всех берите и пожалуйте откушать чорбы у меня в доме». А кади собрал всех своих людей, и вот они идут в дом дровосека; глядь! — а там — ни огня, ни печи¹. «Ой, на что же нас позвал этот человек?» — говорят они. Как бы то ни было, все садятся, а хозяин идет, достает блюдо над самой головой у кади и выходит за дверь. Кади думает: «Ага, вот в этом-то блюде вся штука и есть!» И вот он потихоньку посылает одного человека: «Иди скорее, купи на базаре такое же блюдо и приходи», — говорит он. А хозяин-то за дверью говорит блюду: «Блюдо, накройся, блюдо, накройся!» — и заваливает едой целый огромный стол. Пока он накрывал на стол, приходит и человек, которого посылал кади. Словом, поев и попив, сели за кофе, покуривают трубки, а наш бедняк приносит чудесное блюдо и кладет его на полку над самой головой кади. И вот все встают; уходя, кади потихоньку берет блюдо, а на его месте оставляет другое.