Твердая рука

— Мы здесь, — показал я место на карте. Он прищурился, разбирая мелкий шрифт и посмотрел на землю под нами.

— Неплохо, — подтвердил он. — Так и есть. Ладно, доверяю вам карту. Нам стоит знать, где мы находимся.

Он повернул выключатель и надолго включил горелку. Шары впереди были заметно ниже, нам было видно их верхушки. В очередной период тишины он посмотрел на показания двух закрепленных снаружи приборов и хмыкнул.

— Что это за приборы? — спросил я, кивая на них.

— Высотомер и измеритель скороподъемности. Мы на высоте пяти тысяч футов и поднимаемся со скоростью восемьсот футов в минуту.

— Поднимаемся?

— Ага. — На его лице мелькнула хищная улыбка, в которой отразилась беспощадная радость малолетнего хулигана. — Поэтому Пупсик и не хотела лететь, кто-то сказал ей, что я пойду на высоту, и она испугалась.

— На какую высоту?

— Я дурака не валяю. Когда я участвую в гонках, то иду на победу. Они все знают, что я выиграю. Им это не по нраву. Они считают, что рисковать не следует. В наши дни все только и заботятся, что о безопасности. Ха! — Он был полон презрения. — Было время, в начале века, в гонках на приз Гордона Беннета воздухоплаватели проводили в небе по двое суток и преодолевали дистанцию больше, чем в тысячу миль. А сегодня… чертова безопасность у них превыше всего.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— По правилам положено брать пассажира, а то бы я и не брал их никогда! Пассажиры только и делают, что ноют да пререкаются!

Он вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил от зажигалки. Вокруг нас были баллоны с горючим газом. Я вспомнил, что разводить открытый огонь рядом с топливом категорически запрещается и промолчал. Казалось, что стая воздушных шаров внизу отлетает налево, но присмотревшись, я понял, что это мы уходим вправо. Джон Викинг отметил перемену направления с явным удовлетворением и снова надолго включил горелку. Скорость набора высоты ощутимо повысилась и солнце, до того светившее нам в спины, теперь засияло с правого борта.

Несмотря на яркое солнце, становилось все холоднее. Я взглянул вниз и увидел, что земля сильно отдалилась, и во всех направлениях было видно очень далеко. Я сверился по карте и продолжил следить за нашими перемещениями.

— Во что вы одеты? — спросил он.

— В общем-то, в то, что вы и видите.

— Хм.

Во время работы горелки пламя над головой почти обжигало, и из-под шара постоянно шел горячий воздух. Летели мы по ветру и с ветром, так что его движение не ощущалось. Холодно стало из-за высоты.

— На какой высоте мы сейчас находимся? — спросил я. Он посмотрел на инструменты.

— Одиннадцать тысяч футов.

— И продолжаем подниматься?

Он кивнул. Остальные шары, далеко внизу по левому, борту выглядели далекими цветными пятнами на фоне зеленой земли.

— Все они так и останутся на пяти тысячах футов, чтобы не пересекать воздушные трассы. — Он искоса посмотрел на меня. — Вы можете посмотреть на карте. На ней обозначены коммерческие воздушные трассы и высоты, на которых их запрещено пересекать.

— И пересекать воздушную трассу на воздушном шаре на высоте одиннадцать тысяч футов запрещено?

— Сид, а ты неплохой парень! — ухмыльнулся он.

Джон Викинг щелкнул выключателем и рев горелки прервал нашу болтовню. Я сверился по карте и с трудом определил наше местонахождение. Теперь мы летели заметно быстрее и, без сомнения, к юго-востоку. Остальные шары пропали из виду.

В очередной период тишины Джон Викинг объяснил, что за шарами в автомобилях следуют помощники, чтобы встретить их, когда они приземлятся.

— А за нами тоже кто-то следует?

В самом деле, следовал ли за нами Питер Раммилиз вместе со своими громилами, чтобы наброситься на меня сразу после приземления? Мы ему еще и одолжение делаем, летя по направлению к его дому в Кенте.

Джон Викинг снова по-волчьи оскалился:

— Сегодня за нами ни одна машина не угонится!

— Ты серьезно? — воскликнул я.

Он снова взглянул на высотомер.

— Пятнадцать тысяч футов. Останемся на этой высоте. Знакомый из авиационной метеослужбы снабдил меня прогнозом: ветер пятьдесят узлов с 290 градусов на пятнадцати тысячах. Держись, Сид, до Брайтона долетим!

Я подумал, что мы летим, не чувствуя этого, на скорости в пятьдесят семь миль в час, покачиваясь в пятнадцати тысячах футов над землей в едва достающей до пояса плетеной корзинке, поддерживаемой лишь горячим воздухом в лавсановой тряпочке. Совершенное безумие.

С земли мы кажемся черной точкой. По земле, ни одна машина за нами не угонится. Я ухмыльнулся с не меньшим удовлетворением,чем Джон Викинг, и он расхохотался в ответ.

— Неужели я наконец-то нашел пассажира, которого не тошнит с перепугу?

Он снова закурил и переключил топливный шланг горелки с пустого баллона на новый. Для этого ему пришлось перекрыть пустой баллон, отвинтить коннектор шланга, завинтить его на следующий баллон и пустить газ. Горелка была двойной. К каждому ряду из четырех баллонов шел свой шланг. Все это время он не выпускал изо рта горящую сигарету и щурился сквозь дым.