Твердая рука

Розмари поддалась уговорам и неестественно прямо присела на краешек стула в элегантной гостиной. Мы с Чико развалились в креслах и в этот раз Лукас Уэйнрайт, а не я, пустился в объяснения о болезнях свиней и проблемах с сердцем. Каспары слушали с возрастающим беспокойством и недоумением, и когда Лукас упомянул Тревора Динсгейта, Джордж вскочил и в волнении принялся ходить по комнате.

— Это невозможно. Только не Тревор. Мы же друзья!

— Вы подпускали его к Три-Нитро после того последнего рабочего галопа? — спросил я и прочел ответ на его лице.

— В воскресенье утром, — ледяным тоном заговорила Розмари. — Он приехал в воскресенье. Он часто так приезжает. Обошел конюшню вместе с Джорджем. — Она помолчала. — Тревору нравится шлепать по крупам. Так многие делают. Кто-то треплет лошадей по шее. Кто-то тянет за уши. Тревор шлепает по крупам.

Лукас сказал:

— Через некоторое время, Джордж, тебе придется дать показания в суде.

— Каким же я буду выглядеть дураком, — кисло произнес Джордж. — Понабирал охраны, а Динсгейта сам пустил.

Розмари смерила меня холодным, непримиримым взглядом.

— Я ведь говорила тебе, что этих лошадей испортили. Говорила, а ты мне не верил!

Лукас пришел в удивление.

— Я думал, вы поняли, миссис Каспар. Сид именно что поверил вам. Это Сид провел расследование, а не Жокей-клуб.

Розмари потеряла дар речи и застыла с открытым ртом.

— Послушайте, — неловко начал я. — У меня для вас сюрприз. Кен Армадейл из Исследовательского центра проделал огромную работу и считает, что Три-Нитро можно вылечить курсом довольно редких антибиотиков. Я привез их с собой из Лондона.

Я подошел к Розмари, передал ей коробочку и поцеловал в щеку.

— Розмари, душенька, прости, пожалуйста, что с Гинеями не вышло. Может, к Дерби успеем... В любом случае, к Айриш-Дерби, Даймонд-Стейкс и Арк-де-Триумф Три-Нитро снова будет в форме!

И стойкая леди Розмари Каспар разрыдалась.

В Лондон мы вернулись только к пяти вечера, потому что Лукас настоял на личной встрече и с Кеном Армадейлом, и с Генри Трейсом. Директор Службы безопасности Жокей-клуба спешил дать делу формальный ход. Он заметно успокоился, когда Кен отмел возможные обвинения в небрежности работников, делавших анализы крови зараженных лошадей после проигранных вчистую скачек.

— Микробы сразу устремляются в сердце и в острой стадии в крови их обнаружить нельзя даже если подозревать именно болезнь, а не допинг. Позднее, иногда они снова появляются в крови, как это произошло у Зингалу к тому времени, как мы взяли у него кровь на анализ.

— Вы хотите сказать, что если прямо сейчас взять кровь у Три-Нитро, то доказать, что у него эта болезнь, нельзя? — требовательно спросил Лукас.

— Вы обнаружите только антитела, — подтвердил Кен.

Лукас расстроился.

— Тогда как же нам доказывать в суде, что его заразили?

— Можно посчитать количество антител на свиную рожу сегодня и через неделю. Число увеличится, и это покажет, что лошадь больна, потому что организм борется с болезнью.

Лукас огорченно покачал головой.

— Присяжным такое не подойдет.

— Ограничьтесь показаниями про Глинера, — предложил я. Кен согласно кивнул.

В какой-то момент Лукас забежал в филиал Жокей-клуба на Хай-стрит, а мы с Чико, спасаясь от жары, ждали его в пабе Уайт-Харт.

Я поменял аккумулятор. Как обычно. День тянулся бесконечно.

— Поехали в Испанию, — брякнул я.

— В Испанию?

— Куда угодно.

— А что, сеньориточки бывают очень милые...

— Пошляк.

— А сам-то ты!..

Мы повторили заказ, но нам все так же было жарко.

— Как ты думаешь, сколько нам с этого обломится? — спросил Чико.

— Да, в общем-то, сколько назначим. — Джордж Каспар заверил нас, что если Три-Нитро выздоровеет, то владелец нас озолотит. На что я сухо ответил, что разумной платы за труды будет достаточно.

— И сколько же ты назначишь? — не унимался Чико.

— Не знаю еще. Может, пять процентов от будущих призов.

— Это по совести.

Наконец, мы двинулись назад в прохладном автомобиле. По радио передавали трансляцию скачки на приз Данте в Йорке. К моему огромному удовольствию, победил Флотилла.

На заднем сиденье Чико сморило в сон. Лукас вел машину порывисто и нетерпеливо, как и утром. Я сидел и размышлял о Розмари и Треворе Динсгейте, о Николасе Эше и Треворе Динсгейте, о Луизе и Треворе Динсгейте. Его слова продолжали стучать у меня в голове. «Я тебя найду.»

Лукас высадил нас у парковки, где стоял «Скимитар». Машина целый день простояла на солнцепеке, внутри будет как в печке. Чико и я побрели к ней по пустырю.

Чико зевнул.

Я мечтал о ванне. Выпивке. Ужине. Но не дома, а снова в какой-нибудь гостинице.

Рядом с моей машиной стоял лендровер с широким прицепным фургоном на две лошади. Что это его занесло в центр Лондона, лениво подумалось мне. Чико, все еще зевая, пробрался между фургоном и машиной и стал ждать, пока я открою двери.

— Мы тут запаримся, — сказал я, вглядываясь в салон и шаря в кармане в поисках ключей. Чико издал какой-то булькающий звук. Я поднял голову и растерянно подумал как быстро, как невероятно быстро тягучий жаркий день может смениться ледяным холодом катастрофы.