Твоя поневоле

Тогда я перешагнула через свою гордость и сама позвонила Игорю. Хотела рассказать о случившемся хотя бы ему, всё-таки Он его сын; Миша, хочет Игорь того или нет — тоже, но дозвониться не смогла. Его мобильный был всё время вне зоны доступа и в конце концов я оставила эту затею. Попыталась всё забыть, жить как раньше, будто ничего не произошло, но как раньше жить не получается. И вряд ли уже получится.

Что-то сломалось во мне тогда, в той странной комнате того странного практически заброшенного дома в лесу. Он меня сломал.

Оставив попытки заснуть, захожу в кухню и включаю тусклую подсветку. Достаю из бара початую бутылку вина. Сегодняшняя ночь одна из немногих за последние недели без препаратов. Я хотела быть в трезвом сознании чтобы… Чтобы что? Сторожить запертую дверь? Бродить возле окон?

Он не Рембо и не Человек-паук, и если захочет до нас добраться, то точно сделает это бесшумно.

Наливаю себе сразу половину бокала и осушаю в три глотка.

Аура у него цвета индиго… Что за ересь! Он просто псих-переросток, взращенный на вседозволенности и тотальной любви матери. Может, Игорь где-то и перегибал со строгостью, однако же шлюх под сына подкладывать умудрялся. Хорош отец, ответственно подошёл к вопросам сексуального воспитания ребёнка.

Если это это всё правда, конечно…

С чего я вообще взяла, что всё рассказанное им действительно было?

Он так виртуозно пудрил мне мозг своей загадочностью и смазливым лицом, что я как дура внимала каждому его слову, даже не задумываясь, что всё это он мог просто сочинять на ходу.

А может, он говорил правду. Как проверить? Если только…

Судорожно достаю из кармана халата мобильный и далеко не с первой попытки включаю калькулятор: триста семьдесят разделить на три и умножить на сто шестьдесят, равно… девятнадцать тысяч семьсот тридцать три и три. Через точечку.

Нет, он всё-таки псих.

Побеждённо роняю голову на сложенные на столешнице руки.

Я всё не могла взять в толк, зачем храню столько недель эти бесполезные цифры в памяти. Теперь понимаю — для того, чтобы однажды найти подтверждение его повёрнутым не в ту сторону извилинам.

Он ненормальный. Он социально-опасный. Его нужно оградить от общества! Наверное, всё-таки стоило позвонить тогда в полицию… Запихнуть глубже свои эмоции и чувства.

Сын — вот что самое важное, а не содержимое штанов двадцатилетнего психопата. Чем я только думала… Хотя ясно, чем.

За надёжно запертой на два замка дверью раздаётся едва уловимый звук, и внутри меня всё холодеет от ужаса. По инерции выхватываю из подставки для ножей огромный тесак для разделки мяса и на цыпочках крадусь в прихожую. Еле дыша выглядываю в глазок — тусклый прямоугольник лестничной клетки, лифт, сонная тишина.

С облегчением возвращаюсь обратно в кухню и, положив нож в пределах видимости, наполняю до краёв ещё один бокал.

Кажется, я однозначно начинаю сходить с ума. И, что самое страшное, в глубине души я хотела, чтобы по ту сторону двери стоял Он.



Часть 38

* * *

Несмотря на тотальный недосып утром голова стала свежее, а мысли чище, и все ночные страхи показались раздутой из мухи слоном.

Ну, подумаешь, кто-то проколол Проскурову шины возле моего подъезда! Такое сплошь и рядом. И свидетели — выжившая из ума старуха и десятилетний пацан.

Нужно быть умнее, на дворе двадцать первый век, ну, что он мне сделает?

Например, снова выкрадет твоего сына. Однажды ему это уже удалось.

Захожу в служебное помещение для сотрудников и натыкаюсь на озабоченные лица Комиссаровой и Катьки.

— Всем привет. А что за постные лица? Кто-то умер? — улыбаюсь, но шутка явно не зашла.

— К счастью, никто. Но без пострадавших не обошлось, — просвещает Катя, и я настораживаюсь:

— То есть?

— А ты, типа, не в курсе.

— Типа, нет, — язвлю. — Так что произошло?

— Руслану вчера прямо возле дома по голове настучали. Лежит сейчас, бедный, в травматологии, с сотрясением мозга и сломанным носом.

— Кто настучал? — сама голос свой не узнаю.

— Да хрен знает. Гопник какой-то, наверное. Рус говорит, что он его не видел толком. Чуть подшафе был — из пивнушки возвращался, плюс темно было… Мы с Катькой к нему после работы поедем, ты с нами?

— Не, девчонки, я… потом к нему заеду. Сама, — произносит мой рот, а мысли бьются в паническом страхе.

Сначала Руслан едет ко мне и кто-то прокалывает колёса его машины, потом я подвожу его до дома и по-дружески целую на прощание в щёку — и вот он уже лежит в травматологии.

Совпадение?

Если совпадение, то слишком уж фантастическое.

Это он. Это точно он! Никаких сомнений. Я не знаю, почему именно сейчас, не знаю, что ему от меня опять нужно, но ясно одно — он следит за мной. Возможно, за Мишей тоже. И хоть я не верю, что он способен причинить моему сыну вред, всё равно холодею от ужаса при одной только мысли, что он бродит где-то рядом… Следит, вынюхивает, подсматривает.

Выбегаю из подсобки и неверной рукой достаю из сумки телефон. Мама ответила после пяти гудков. Невероятно длинных пяти гудков.

— Мам, у вас там всё нормально?