Твоя поневоле

— А что нам будет? Гуляем вот сейчас возле дома, жара страшная, а ты панамку не привезла. Миша! Не лезь в кусты, там собачки писают!

— Мам, а может, вам с Мишей в санаторий какой-нибудь съездить? Или на море?

— На какие шиши? — ворчит. — Как будто не знаешь, какая у меня пенсия.

— Так я оплачу.

— Олигарха, что ли, нового нашла?

Ну, конечно. Она без этого не может. Но пререкаться нет ни сил, ни желания.

— В общем, давай я вам билеты возьму. На завтра. А лучше на сегодня, если будут. Мишке врач сказал нужно побольше морским воздухом дышать, сама знаешь, как он у нас часто болеет.

— Наташка, я что-то не пойму, ты ребёнка сбагрить, что ли, хочешь? Чтобы мужика в дом притащить? — и с укором: — Вот что ты за мать-то такая непутёвая!

— Мам, ну, может, хватит уже… Собирай пока вещи, Мишины я тебе вечером привезу.

Сбрасываю вызов и спешу к своему рабочему компьютеру. Уверена, пара билетов куда-нибудь в Анапу на сегодня или завтра есть. Морской воздух, это, конечно, полезно, но увезти ребёнка из Москвы я хочу совсем не поэтому.

Может, это всё пустая паника и яйца выеденного не стоит, но лучше перестраховаться. Так мне будет спокойнее. Просто… на всякий случай.

К счастью, билеты действительно были, безумно дорогие в СВ вагоне до Геленджика, но я без раздумий выложила нужную сумму и забронировала номер в гостинице прямо возле моря.

Ровно в 23:45 я помахала рукой отъезжающему поезду и только тогда впервые за последние сутки вздохнула более-менее с облегчением. Теперь можно ехать домой и попробовать выспаться, к счастью, завтра воскресенье, законный выходной.

Всю дорогу до дома я с параноидальным пристрастием выискиваю за собой слежку и дёргаюсь от каждого проезжающего мимо чёрного джипа. Только лишь убедившись, что на стоянке не припаркованы незнакомые автомобили глушу мотор и, воровато озираясь по сторонам, выбираюсь из машины. Чуть ли не бегом добираюсь до подъезда и слишком громко захлопываю за собой тяжёлую железную дверь.

Разумеется, в подъезде меня никто не поджидал. Как и в лифте.

Сердце начинает стучать ровнее, и с губ слетает нервный смешок облегчения. Кажется, я точно схожу с ума. Отправила маму и Мишу за сотни километров, опираясь лишь на одни неподтверждённые подозрения. Это ли не безумие?

Называла так его, а сама не лучше. Да меня первую лечить надо!

Бесшумно открываю входную дверь своей квартиры и захожу в тёмную прихожую. Не зажигая свет бросаю сумку на комод и стягиваю надоевшие туфли, и только лишь тогда нахожу рукой выключатель.

Кай сидит на банкетке в центре комнаты и, сцепив пальцы в плотный замок, смотрит на меня с до боли знакомой полуулыбкой:

— Ну, привет, истеричка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 39

Застываю, отказываясь верить своим глазам.

Кай? Кай здесь?

В моей квартире?

Замок абсолютно точно был не вскрыт, забраться через окно… тоже маловероятно. Четвёртый этаж!

Это были первые молниеносные мысли, пронесшиеся в голове за какие-то доли секунд. Следующая — бежать! Прямо так, босиком. Просто выбежать на улицу, позвать на помощь, может, добраться до полицейского участка и…

… и только сейчас я осознаю. В моей квартире — Кай. Еженочный гость моих снов: тяжёлых, страшных, наполненных безумием и эротикой. Не было ни единого дня, ни одной долбаной минуты, чтобы я не думала о нём. Он словно ядовитые споры проник в мой организм и, отравляя, течёт по венам. Его волосы будто бы стали короче, а плечи шире.

Какой же он красивый.

— Как ты…

— У меня есть ключ. Дубликат.

Слежу за его взглядом и нахожу на журнальном столике новую, сверкающую хромированным блеском латунную закорючку. Я сменила замки спустя два дня, как вернулась оттуда и не хочу думать, откуда у него этот дубликат.

Снова перевожу взгляд на Кая и не могу справиться со своими эмоциями. Из груди непрошено врвётся какой-то животный сдавленный всхлип.

Теряя контроль над своим телом, прислоняюсь спиной к двери и, не отрываясь, изучаю его лицо. Черты, что не выходили из моей головы ни на секунду, но кажется, что я вижу их впервые: правильной формы нос, высокие скулы, губы, терзающие ночь за ночью мою воспалённую память.

Кай поднимается с банкетки и идёт прямо на меня. В его уверенном взгляде устрашающая своим напором решимость, и, по-хорошему, я должна закричать, ударить его, позвать на помощь… но я малодушно закрываю глаза и застываю на полувдохе, когда его тёплая ладонь ползёт по моему бедру, поднимая за собой ткань юбки.

Как тяжело дышать, когда он так близко… Почему так трудно сделать обычный вдох?!..

Колючая щетина касается моей щеки, и я вновь замираю, так и не открывая глаз.

— Я так скучал по тебе… — шепчет он, и я понимаю, как же сильно мне не хватало его голоса. Даже не тела — голоса. Мягкого, тягучего, словно цветочный мёд.

— Зачем… — мой голос срывается, и вопрос тонет в вязкой пучине обострившихся до боли ощущений.

Его рука скользит по резинке чулок, затем чуть выше, едва касаясь пальцами спрятанного за тонким кружевом места, которым я начинаю думать, когда он рядом.