Творческий отпуск. Рыцарский роман

Мы пытаем человека, Сьюз: Дуг, Граф, я и какие-то будущие люди из ДИНА, которых Дуг натаскивает. Прямо вон там, на Паромном перешейке у нашей прекрасной реки Чоптанк, в том же конспиративном доме, где в Шестьдесят втором опрашивался Фрэнсис Гэри Пауэрз[116]. Человек этот – чилийский добровольный информатор, уверяющий, что он антимарксист. Дуг и гости не верят в его легитимность. Это мой первый опыт жесткого допроса. Мы с Дугом ничего не добиваемся, и ситуация становится неловкой, поскольку предполагается, что Дуг должен показывать мне и латиносам, что для получения надежных сведений вовсе не нужно никого избивать, бить электротоком и устраивать желтые подлодки[117]: хватит и правильного чередования кнутов и пряников, предложенного правильно и в правильных обстоятельствах. После полуночи Дуг вызывает вертолетом из Лэнгли Графа как признанного маэстро. Когда я выхожу на причал посмотреть, как вертушка опускается на лужайку возле пляжа, – а стояла прекрасная ночь, залитая лунным светом, примерно в это же время года; воздух был сладок; само место представляло собой прекрасный просторный кирпичный особняк, хорошо вписанный в пейзаж; мы всего недавно выставили его на продажу, – вот я стою и любуюсь водой, думаю, что лучше б сейчас шел под парусом, как вдруг струя от несущего винта Графовой вертушки сдувает мою старую бойну в Чоптанк.

Следующие три часа я наблюдаю за тем, как мой брат ломает нашего подопечного, даже не прикоснувшись к нему. Мы решаем, что он в конце концов, вероятно, легитимен; будущие ДИНАвцы суют его себе в карман для использования против Альенде, а Граф устраивает нам постоперативный семинар по способам нефизического допроса.

Ох, Фенн.

Ага. В то время я слишком шокирован, чтобы осознавать, до чего я шокирован. Где-то перед рассветом излагаю версию своей истории бойны в Ронде, как мне случилось прибиться к Компании, и в шутку прошу Графа поглядывать, не отыщется ли эта штука. Мы с Дугом летим на вертушке обратно в Лэнгли заниматься другими делами. Сам Граф намерен вновь направиться в Вену – заняться какой-то подготовительной работой по Шадрину; его отвлекают в Тегеран, и там он узнает, что САВАК упрятал твою сестру в тюрьму Эвин.

Через эту часть мы перескочим.

Да. Но тем же утром, выйдя на причал на Паромном перешейке посмотреть, как какие-то рыбаки проверяют ловушки для угрей, Граф находит мою верную бойну – ее вынесло в болотную траву. Он вернет мне ее из Австрии, уверяя, будто выловил ее из Дуная.

И ты уйдешь из Управления. Хвала небесам.

После той ночи я осознаю, что не желаю терпеть жару; пора выбираться из кухни. Это не бойна вон по правому борту?

Не-а: морская черепаха. Мы все уже навалились на Манфреда, Фенн. Вот Мим сбегает в Тебриз со своими анти-шахскими друзьями; Манфреду она скажет открытым текстом, чтоб не дожидался от нее одобрения просто потому, что спас ее от САВАКовцев. Гас уже радикализован и грозит отречься от отца, если Компания свергнет Альенде…

Единственный ученик сантехника марксист в Феллз-Пойнте.

Так вышло, что Гас верил в достоинство труда, читатель. Мало того, ему нравилась метафора: прочищать трубы ради здоровой циркуляции – добираться до неприглядного нутра вещей. Тогда люди Никсона еще не испортили слово «сантехники»[118].

Если б Мандангас не был хорошим сантехником, он бы стал хирургом.

Даже я, бывало, доставала Манфреда из-за негласных операций. Он обычно улыбался и отвечал, что мы прекрасные невинные младенцы. Одна Ма никогда не ставила под сомнение то, чем он занимался. Конечно, у нас было лишь самое общее представление о том, чем же он занимается.

Как и многие беженцы, читатель, пусть Кармен Б. Секлер и левее центра во всем остальном, но когда дело доходит до национальной безопасности, она ястреб.

И она его любит. К этому времени она уже продала сеть кинотеатров, открыла «У Кармен», и все у нее пошло сикось-накось, и мы все от нее без ума. А теперь мы наконец можем перейти к нашей Свидан-

ке?