Творческий отпуск. Рыцарский роман

С удовольствием. Июнь Семьдесят второго. Тебе остался лишь год до докторской в Колледж-Парке. Как бы гордился тобой Джек Секлер! Я два года как в разводе и перебиваюсь в Аннаполисе как редактор-консультант мемуарной фабрики Компании – это достаточно невинная работа, – а также как адъюнкт-лектор по тому и сему в колледже Сент-Джон и Военно-морской академии. Втайне я уже начал свои заметки по «КУДОВ» и стал гордым новым владельцем подержанной прогулочной яхты, которую ее прежний хозяин уже назвал «Поки», – грядущую значимость этого имени он понимал не больше моего. Ради экономии я держал судно у причала Шефа и Вирджи, а не в Аннаполисе. Ну так вот. Мим вернулась из Ирана, вся поломанная, и ты собиралась отправиться с нею в поход на байдарках, как доводилось, когда все были моложе, в надежде, что это ее немного успокоит. На осень ты устроилась старшим преподавателем в колледж Вашингтон в Честертоне, и тебе хочется разведать территорию, поэтому ты и намерена исследовать верхнее течение реки Честер. Я же – в своем первом настоящем плавании на «Поки» с двадцатиоднолетним Оррином. Несколько дней мы потыкались по Уаю и Майлзу, чтобы все утряслось, а потом обходим Чоптанк, Южную и Северн. План – высадить Оруноко в Балтиморе, чтоб оттуда он доехал до Бостона и начал там свою дипломную работу. Но сначала нам хочется зайти в величавый Честер. Перехожу на прием.

Ты плывешь под Заливным мостом; огибаешь остров Кент; входишь в устье реки Честер у мыса Любви. Взял пеленг, читатель?

Полагаю, там три мили в ширину. Дует норд; первый отрезок бежим хорошо, но потом река делает крутой разворот, и мы продвигаемся против ветра и прилива. А у тебя как?

Наш байдарочный поход не задался, а неделя, которую мы на него выделили, почти закончилась. Мою машину мы оставили в Честертауне и двинулись по верховьям реки, но приливное течение там сильней, чем я рассчитывала, и в ту неделю с середины утра по середину дня оно тянет не в ту сторону. Поэтому мы вместо этого пошли вниз, где река шире, а течение не такое сильное. Но вода там слишком уж открытая, и при любом бризе неуютно, поэтому мы свернули в красивый ручей Лэнгфорд и ненадолго разбили лагерь у верховьев его Восточного рукава. Однако Мими уже скучно, она в раздрае; каждую ночь у нее кошмары о том, что́ САВАК с нею делает. Они-то уж точно не сомневались насчет физического воздействия.

Однако она утверждает, что «Язычники Дикси» были хуже.

Только потому, что в Эвине ее пытали за то, во что она верила, и это придавало ей сколько-то мужества. Думаю, читателю уже сообщили, что сигаретные ожоги «Язычников» убедили САВАК, что она матерая революционерка.

Будь она иранкой, ее б уничтожили.

Она не держит себя в руках. Забывает грести; слишком фарчадат[119], чтобы хоть как-то помогать со стряпней и разбивкой лагеря. Ей хочется домой к Ма и маленькому Си, и я уже задаюсь вопросом, удастся ли мне одной доставить нас обеих обратно в Честертаун или же придется просить кого-нибудь взять нас на буксир.

И вот тогда, Сусанна миа, в солнцестоятельную среду, Двадцать первого июня: потрясное, анти-Аристотелево совпадение…

Не анти-Аристотелево: с него и начинается наша история. Секлеры и Тёрнеры время от времени виделись друг с другом, но у нас с тобой в моем студенчестве это случалось нечасто, потому что я редко бывала дома.

Я понимаю, что теперь ты выросла в сообразительную и умелую молодую красавицу. От Кармен Б. Секлер я узнаю, что у тебя сейчас длится затянувшийся роман с одним твоим преподавателем, кто все никак не соберется оставить свою жену и детей.

Прошу прощенья: я не разлучница. Он их бросает еще до того, как я с ним познакомилась, но развод получать не хочет. Мы прекращаем нашу связь, когда я заканчиваю свою курсовую.

СУСД[120] и будущая профессор! Граф тобою по-настоящему гордится. Бабуля тоже.

У Бабули никак не задерживается в уме, что я не доктор-врач. Когда я ей говорю, что я доктор философии, она отвечает, что не знала, что философия болеет. Айда на Свиданку.

Вы с Мимс стащили с себя рубашки и прицепили их к веслам, как прямые паруса. Мчитесь по Восточному рукаву Лэнгфорда к острову Какауэй, словно пара сплавщиц по порогам.

Рубашки-паруса! Мы научились такому в лагере. Девчонка на носу ловит ветер, а девчонка на корме правит.

Мы с Оррином тащимся вверх по течению к Какауэю. Основное русло ручья Лэнгфорд тут должно быть с милю шириной; бог знает, почему его зовут ручьем, а не рекой. У волн тут долгий разгон; возникают крупные барашки, и мы бьемся в зыбь, пытаясь решить, какой рукав выбрать, когда достигнем острова. Сколько времени?

К вечеру. Цель нашего сегодняшнего дня – Какауэй. Надеюсь, ветер весь за ночь выдует и наутро мы с Мим сможем направиться в Честертаун. Когда я вижу эту прогулочную яхту, ползущую к нам против зыби, я понимаю, что мы тут на открытой воде застрянем. А еще я надеюсь, что вы, кем бы вы ни были, встанете на якорь за Какауэем, чтоб мы у вас могли поклянчить льда.