Творения догматико-полемическое и аскетические

Наконец, даже в эти самые дни, то есть в субботу, или в воскресенье, или во время праздников, в которые обыкновенно братиям подаются и обед, и ужин, не читается вечерний псалом, когда они садятся за [вечернюю] трапезу и когда встают от нее, как это обычно делается на праздничных обедах [400] или на уставной постной трапезе, которые они имеют обыкновение и предварять, [Col. 151] и завершать обычными псалмами; они приступают к трапезе, совершив только простую молитву, и завершают ее, вставая из-за стола, той же самой единственной молитвой, поскольку среди монахов [Col. 152] эта трапеза – не обыкновенная и все они не обязаны на нее собираться, разве только пришедшие братия-паломники и те, кого побуждает немощь тела или собственное произволение.[401] <Р. 118–122>

Книга IV. О наставлении отрекающихся от мира

Глава 1. О наставлении тех, кто отрекаются от мира сего, и о том, как у тавеннисиотов и египтян воспитываются те, кто принимается в монастырь [402]

От уставного порядка молитвословий и псалмопений, которые должны соблюдаться по монастырям в дневных собраниях, мы, побуждаемые порядком изложения, переходим к наставлению того, кто отрекается от мира. Во-первых, постараемся, насколько можно, кратко охватить условия, на которых те, кто жаждет обратиться к Богу, принимаются в общежительные монастыри, соединяя что-то из правил египтян, что-то – из тавеннисиотов, чей монастырь находится в Фиваиде. Этот монастырь насколько более населенный, настолько и более строгий в образе жизни, так как в нем более чем пять тысяч братий управляются одним игуменом,[403] и столь огромное число монахов всех возрастов подчиняется своему старцу в таком послушании, с каким у нас и один одному не может ни повиноваться, ни начальствовать в течение недолгого времени.[404] <Р. 124>

Глава 2. По какой причине у них остаются в монастырях вплоть до глубокой старости

Я полагаю, что мы должны прежде всего упомянуть, каким образом их постоянство (perseverantia), смирение и послушание (subiectio) сохраняются так долго и каким воспитанием формируются, благодаря чему они до согбенной старости остаются в монастыре. [Col. 153] Это постоянство таково, что мы не помним никого из поступивших в наши монастыри, кто продержался бы целый год,[405] – так что когда мы увидим начало их отречения от мира, то поймем, что они положили основание в виде такого начала для достижения таких высот совершенства. [Col. 154]

Глава 3. Как испытываются те, которые должны быть приняты в монастырь

1. Итак, тот, кто добивается быть принятым под монастырскую дисциплину, [Col. 155] не допускается до этого, пока не явит признак своего постоянства и желания, дожидаясь у ворот десять дней или более того. И тогда он становится на колени перед всеми идущими мимо братиями, и все его намеренно отвергают и презирают, как будто он хочет войти в монастырь не из благочестия, а по необходимости; он проходит испытание своего постоянства, претерпевая множество несправедливых оскорблений и упреков (iniuriis et exprobrationibus), и показывает, каков он будет в искушениях, через терпение укоров. И так его примут, испытав горение [его] духа,[406] и крайне тщательно будут доискиваться, не осталось ли в нем пристрастия к прежним богатствам, хотя бы к одной мелкой монете.[407] [Col. 156]

2. Ведь они знают, что он не сможет длительно оставаться при монастырском порядке (sub monasterii disciplina), и не стяжает добродетели смирения и послушания, и не будет довольствоваться скудостью и строгостью монастыря, если он в своей совести даст хоть немного место деньгам, но как только возникнет по какому угодно поводу возмущение, <Р. 126> он, полагаясь на эту сумму, немедленно вылетит из монастыря, как из вращающейся пращи.

Глава 4. Почему те, кто принимается в монастырь, не имеют позволения с собой ничего приносить