Творения догматико-полемическое и аскетические

2. Но оставив в стороне наши пороки и то, что недостойно даже упоминать, предав молчанию, согласно изречению: Яко да не возглаголют уста моя дел человеческих (Пс. 16:4), и следуя порядку изложения, продолжим более о добродетелях, которые есть у них и к которым мы также должны стремиться со всем усердием, и кратко – о самих правилах и уставе (regulas ас typos),[418] чтобы после этого перейти к некоторым поступкам и деяниям старцев, которые мы предполагаем вспомнить подробно, подтверждая надежнейшими свидетельствами то, что истолковано нашим изложением, и подкрепляя все, что мы сказали, скорее их примерами и авторитетом их жизни. [Col. 172]

Глава 16. О правилах различных взысканий

1. Итак, если кто-то случайно разобьет глиняный кувшин,[419] который они называют baucalem, то заглаживает свою небрежность не иначе, как прилюдным покаянием, и когда соберутся все братии на богослужении, будет, простершись на земле, так долго испрашивать прощения, пока не завершится молитвенное бдение, и обретет его, когда по решению игумена получит повеление подняться с земли. Таким же образом заглаживает свою вину тот, кто, будучи позван на какую-нибудь работу или обычное собрание, придет позже, или кто, поя псалом, немного <Р. 142> запнется;

2. а также если кто ответит лишнее, или грубо, или строптиво, или если небрежно исполнит возложенное послушание, или если даже слегка поропщет, если исполнит данное [ему] поручение медлительно, предпочитая чтение работе или послушанию, если после отпуста со службы не поспешит поскорее возвратиться в [свою] келью, если с кем-то даже ненадолго замедлит или если на мгновение куда-нибудь удалится, если будет держать другого за руку, если с тем, кто не живет с ним в келье, решится хоть немного побеседовать, если будет молиться с тем, кто отлучен от молитвы, если повидается или переговорит с кем-то из своих родственников или друзей из мирских без [разрешения] своего старца, если попытается получить чье-то письмо [Col. 173] или написать кому-то без [позволения] игумена. До сих пределов и в таком роде и в подобном простирается духовное исправление.

3. Однако остальное, что у нас с равнодушием допускается и постыдным образом бывает нами терпимо, то есть открытое злословие, явное презрение, надменное противоречие, вольная и распущенная походка,[420] близкое знакомство с женщинами, гнев, ссоры, вражда и тяжбы, предубеждение относительно какой-то особой работы, зараза сребролюбия, пристрастие и обладание излишними вещами, которых нет у остальных братий, [Col. 174] потребление пищи, многоядение и тайноядение [421] и подобное этому, – очищается не этим духовным взысканием, о котором мы сказали, но исправляется либо плетьми, либо изгнанием.

Глава 17. Кем привнесено, чтобы на трапезах в общежительных монастырях братиям читались священные чтения, и какая у египтян бывает тишина

А вот то, что за монастырской трапезой братиям преподается священное чтение (sacrae lectiones), как мы знаем, происходит из устава не египтян, [Col. 175] а каппадокийцев.[422] Вне всякого сомнения, они захотели это у себя установить не столько ради духовного упражнения (spiritalis exercitationis),[423] сколько <Р. 144> чтобы сдерживать излишние и праздные разговоры и особенно споры, которые обычно во множестве зарождаются в общежитиях, видя, что иначе не могут этому воспрепятствовать. Ведь у египтян и особенно [Col. 176] у тавеннисиотов все хранят такое безмолвие, что, хотя за трапезой в одном помещении сидит множество братий, никто не дерзает даже тихо сказать что-то, кроме старшего над своей десяткой, а если кто заметит, что необходимо что-то принести или убрать, подает знак скорее стуком, чем голосом.

И когда они едят, [Col. 177] молчание соблюдается с такой строгостью, что все, спустив куколи ниже век, чтобы праздный взгляд не имел возможности любопытно блуждать, ни на что не смотрят, кроме стола и того, что на него ставится или с него берется, так что никто не замечает, как и сколько ест другой.[424]

Глава 18. Насколько непозволительно вне общей трапезы вкушать какую-либо пищу или питье