Творения догматико-полемическое и аскетические

3. Итак, когда в одном обнаруживается мудрость, в другом – справедливость, в этом – святость, в том – кротость, в ином – чистота, в ком-то – смирение, то Христос разделен на каждого из святых по частям. Но поскольку все сливаются в единстве веры и добродетели, то делаются мужем совершенным (Еф. 4:13), осуществляющим полноту Своего Тела через сплоченность всех членов и своеобразие каждого. Доколе же не придет то время, когда будет Бог все [Col. 209] во всем (1 Кор. 15:28), в настоящее время Бог может быть во всем таким образом, как мы сказали, то есть через распределение добродетелей, хотя пока еще и не в полноте их все во всем, ибо, хотя у нашей святости одна вершина, проявления ее, которыми мы стремимся к Богу, различны, как это более полно будет обсуждаться в «Собеседованиях со старцами».[470]

4. И поэтому нам нужно более частным образом искать форму различения и умеренности [471] у тех, у кого эти добродетели по благодати Святого Духа мы видим наиболее изобильно проявившимися, не потому чтобы кто-либо один мог стяжать то, что разделено на многих, но для того, чтобы мы стремились в тех благах, к которым мы можем быть способны, подражать тем, кому они особенно были присущи.

Глава 5. О том, что невозможно всем соблюдать единообразное правило поста

1. Итак, вряд ли возможно хранить с легкостью единообразное [Col. 210] правило о том, как поститься, ибо во всех телах и крепость не одна и та же, и прочие добродетели души исполняются не с одинаковой силой. И поэтому, поскольку пост состоит не только единственно в силе мысли и коль скоро задействованы и возможности тела, мы принимаем о нем такое определение от предания: время <Р. 198> принятия пищи, и способ, и качество различаются для тех, которые не равны [между собой] по состоянию тела, или возраста, или пола, однако при этом у всех есть единое правило самоограничения о воздержании силой ума и души.

Правила поста и принятия пищи

2. И не всем возможно, чтобы пост длился неделю, или даже чтобы невкушение пищи продолжалось три или два дня. Многими же, обессиленными болезнью или особенно старостью, не без скорбей переносится пост даже до захода солнца. Не всем подходит жидкая еда в виде бобовой похлебки, [Col. 211] и не всем удобно воздержание исключительно на овощах, и не всем по силам сокращенное питание сухим хлебом. [Col. 212] Кто-то не чувствует сытости при количестве в два фунта, а кто-то отягощается одним фунтом [Col. 213] или шестью унциями еды. Однако же у всех этих способов воздержания единая [Col. 214] цель – не отягощать глотки [Col. 215] в меру своей сытости. Ведь не только качество, но и количество съестного притупляет взор сердца и при утучневших уме и плоти [Col. 216] зажигает жгучий огонь вредоносных пороков. [Col. 217]

Глава 6. О том, что ум опьяняется не только вином

Какой бы едой ни насыщалось чрево, оно порождает семена разнузданности, и не в состоянии ум, придавленный весом пищи, умерять себя правилом различения. Не только опьянение вином имеет обыкновение охмелять ум: чрезмерность всех яств делает его ненадежным и колеблющимся и лишает его созерцания всей полноты и чистоты. Причиной развращения и разнузданности жителей Содома [Col. 212] стало не опьянение вином, а пресыщение хлебом. Услышь, как Господь порицает Иерусалим устами пророка: Вот в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не <Р. 200> поддерживала (Иез. 16:49). И поскольку они воспламенялись неутолимым разжжением плоти из-за пресыщения хлебом, то были сожжены свыше по Божиему суду серным огнем (Быт. 19:24). Если один только избыток хлеба привел их к столь обрывистой пропасти бесчестья из-за порока пресыщения, то что следует думать о тех, кто [Col. 218] насыщается при бодром теле мясом и вином с неумеренной распущенностью – принимая не столько, [Col. 219] сколько требует немощь, но сколько внушает желание души. [Col. 220–221]

Глава 7. По какой причине немощь плоти не может препятствовать чистоте сердца