Творения догматико-полемическое и аскетические

Глава 6. Как сложно изгнать единожды воспринятый недуг сребролюбия

И потому пусть этот недуг не кажется никому малозначительным и презренным: от него можно легко уклониться, но если [Col. 296] он кем-то овладел, то едва ли позволит прибегнуть к целительному средству. Ибо сребролюбие делается вместилищем всех пороков, корнем зол и очагом неискоренимой испорченности, как говорит апостол: корень всех зол есть сребролюбие (1 Тим. 6:10), то есть любовь к деньгам.

Глава 7. С чего начинается сребролюбие и сколько зол оно порождает

1. Итак, когда оно овладеет распущенным и теплохладным умом монаха, то поначалу искушает его небольшой денежной суммой, описывает ему некие справедливые и разумные предлоги, ради которых нужно либо приберечь, либо раздобыть некоторую сумму. Ибо заставляет жаловаться, что того, что подается в монастыре, недостаточно и что едва ли возможно это выдержать при здоровом и крепком теле. А что делать, если приключится болезнь и не будет припрятано что-нибудь собственное, чем подкрепить немощь? Подаваемое монастырем весьма ничтожно, а небрежение в отношении больных огромно.

2. Если чего-то собственного, что может быть употреблено на заботу о своем теле, нет, то остается жалким образом умереть. Даже самого одеяния, [Col. 297] которое выдается, недостаточно, если не обеспечишь себя, [не найдешь,] как можно достать другое. Наконец, уже и невозможно ему долго оставаться в одном и том же месте или монастыре, и если не приготовить себе сумму на путевые расходы и оплату перевозки за море, <Р. 300> то не сможешь переселиться, когда пожелаешь, и нужда заставит постоянно терпеть презренную жизнь, полную трудов и [лишенную] всякого благополучия, влачить существование [человека,] попрекаемого чужой помощью, всегда без средств и в нищете.

3. Итак, когда ум опутается такого рода соображениями, он ищет, как бы приобрести хоть монетку. Тогда беспокойным умом он изыскивает работу для себя, которой занимается без ведома настоятеля. Продав это тайно и овладев вожделенными деньгами, он терзается еще сильнее и мучительнее, как бы это удвоить, сомневаясь, где бы это утаить или кому бы это доверить. Наконец, его наполняет еще более тяжкая забота: что бы на это купить и при помощи какой сделки это можно удвоить. И когда все это удается по его желанию, алчность до золота возрастает, становится ненасытнее и разжигается тем сильнее, чем более возрастает сумма прибыли. Ведь вместе с деньгами возрастает и бешенство алчности.

4. Тогда он прочит себе долгую жизнь, согбенную старость и множество различных болезней, которые он не сможет перенести в старости, если смолоду не приготовит большую сумму.

Итак, несчастная душа опутывается змеиными сплетениями, пока стремится дурно скопленное имущество прирастить еще более дурными стараниями, порождая сама в себе чуму, которая ее еще более жестоко терзает; вся охваченная помышлением о богатстве, взор сердца устремляет только на то, откуда можно раздобыть деньги, посредством которых он сумеет как можно быстрее ускользнуть от монастырского порядка, не являя никакой веры там, где сможет блеснуть хоть какая-то надежда на деньги.

Пагубность обладания деньгами для монаха

5. Ради этого, не содрогаясь, допускает и ложь, и клятвопреступление, и кражу, нарушает слово, [Col. 298] поддается вредоносной ярости гнева, если рушится надежда на прибыль, <Р. 302> не страшится преступить меру честности и смирения; ему во всем вместо Бога – золото и жажда наживы, как другим – чрево. Поэтому блаженный апостол, предвидя вредоносный яд этого недуга, провозгласил, что он не только корень всех зол, но и служение идолам, говоря: любостяжание (что по-гречески называется φιλαργυρία),[520] которое есть идолослужение (Кол. 3:5).

6. Итак, ты понимаешь, до какого падения шаг за шагом доводит это беснование: устами апостола оно названо даже идолослужением; пренебрегая образом и подобием Божьим, который следовало, поклоняясь Богу, хранить в себе нетронутым, человек предпочел возлюбить и созерцать вместо Бога изображения людей, отчеканенные на золоте.[521]

Глава 8. О том, что сребролюбие препятствует всем добродетелям

Итак, шаг за шагом, возрастая в худшем, наконец уже не хранит не то что добродетель смирения, милосердия, послушания, но даже тень ее; на все негодует и на каждое дело ропщет и вздыхает, не имея уже никакого почтения; безостановочно несется к пропасти, как упрямый и необузданный конь: не довольствуясь ни обыкновенной пищей, ни простым одеянием, утверждает, что дольше этого не вытерпит, и провозглашает, что Бог не только здесь и что его спасение заключено не только в этом месте, поэтому горько жалуется, что если он побыстрее не отправится отсюда, то тотчас же погибнет.