Творения догматико-полемическое и аскетические

1. Когда оно охватывает несчастный ум, то порождает страх перед тем местом, [где человек находится,] неприязнь к келье, а также к братиям, которые пребывают либо с ним, либо в отдалении, и презрение к ним как к более небрежным [Col. 365] и менее духовным. И делает его праздным и бездеятельным для всякого дела в пределах ограды его местопребывания; <Р. 386> не позволяет ему оставаться в келье и заняться делом чтения. Он часто жалуется, что не полезно столько времени оставаться на одном и том же месте и что у него нет никакого духовного плода, пока он объединен с таким сообществом; ропщет, и вздыхает, и скорбит, что [Col. 367] не имеет никакой духовной пользы, находясь на этом месте впустую, тогда как он может даже руководить другими и многим быть полезным, а никого не наставит и не приносит пользы своим наставлением и учением.

2. Он превозносит далеко находящиеся монастыри и описывает эти места как более полезные для возрастания и более соответствующие спасению, а общину братии расписывает как более любезную и преисполненную духовной жизни; напротив, все, что рядом, ему тягостно, и не только братии, которые здесь пребывают, не могут служить к назиданию, но само пропитание тела добывается тяжким трудом. Наконец, [жалуется,] что, оставаясь в этом месте, он не сможет спастись, если не отправится сам по себе отсюда как можно быстрее, оставив келью, в которой он погибнет.

3. В пятом и шестом часу [уныние] вызывает такое расслабление тела и такой голод, что [человек] сам себе кажется как будто изнуренным и утомленным длинной дорогой и тяжелейшим трудом или как будто он воздерживался от вкушения пищи два или три дня. И тогда он с тревогой посматривает туда и сюда и жалуется, что никакой брат не приходит его навестить,[545] и часто выходит из кельи и возвращается и то и дело смотрит на солнце, как будто бы оно медленнее движется к закату, и так ум, пребывая в некоем бессознательном смущении, будто наполняется ужасным мраком и для всякого духовного дела становится празден и чужд, так что считает, что не может себе отыскать никакого иного лекарства, кроме как <Р. 388> посетить кого-то из братьев или найти облегчение во сне.[546]

4. Кроме того, этот недуг внушает ему, что достойно и необходимо поприветствовать братий и посетить [Col. 368] недужных, проживающих или на расстоянии, или совсем далеко, и даже предписывает некие благочестивые и священные обязанности: что он якобы должен разыскать тех или иных родственников и постараться как можно быстрее их поприветствовать, а часто навещать какую-нибудь набожную и преданную Богу женщину и обеспечивать ее тем, что ей необходимо, представляется великим делом благочестия, особенно если она лишена всякой помощи родственников, если родственники ею пренебрегают и презирают ее, и следует скорее посвятить себя этому делу благочестия, чем бесплодно и без всякой пользы оставаться в келье.

Глава 3. В каких формах уныние побеждает монаха

Итак, душа, пораженная такими кознями врагов, делается несчастной, пока, истязаемая духом уныния, будто мощным тараном, не привыкнет или засыпать, или получать утешение, покидая стены своей кельи для посещения братьев. То средство, которым она пользуется в настоящем, немного погодя обострит ее недуг. Ведь противник будет нападать чаще и мощнее на того, кто, как ему известно, сразу, в начале битвы подставит спину и по кому ясно видно, что надеется на спасение не в результате победы и столкновения, а в результате бегства, – покуда он, постепенно выманиваемый из кельи, не начнет забывать о деле своего подвига, которое есть не что иное, как созерцание этой Божественной и возвышающейся надо всем чистоты, которое нельзя стяжать нигде, кроме как в безмолвии, в упорном пребывании в келье и в размышлении; и так воин Христов становится перебежчиком из своего войска [Col. 369] и дезертиром от Христа, <Р. 390> а связывающий себя делами житейскими Христу-военачальнику не угодит (2 Тим. 2:4).

Глава 4. О том, что уныние ослепляет ум, не давая созерцать добродетели

Блаженный Давид тонко выразил все тяготы этого недуга в одном стихе, сказав: Воздрема душа моя от уныния (Пс. 118:28). Весьма верно сказал, что дремлет не тело, а душа. Ведь поистине душа, которая прежде была ранена копьем этого недуга, спит для всякого созерцания добродетелей и духовных смыслов.

Глава 5. О том, что бороться с унынием следует двояко