Творения догматико-полемическое и аскетические

И в то время, как мне приходилось производить это тягостнейшее действие, словно вместо кирпичей возложенное на меня наместниками Фараона (ср. Исх. 1:11–14), каждый день не без сердечной боли, однако я не мог вырваться из-под этого их свирепейшего насилия и с сокрушением признаться старцу в тайном воровстве,[600] случилось волею Бога, пожелавшего исторгнуть меня из этого рабского ига, что некие братья прибыли в келью старца с целью получить назидание. И когда по завершении трапезы началось духовное собеседование и старец, отвечая на их вопросы и недоумения, рассуждал о пороке чревоугодия и преодолении тайных помыслов и разъяснял их природу и жесточайшую силу, которой они обладают, пока скрыты, я, сокрушенный смыслом этого собеседования и устрашенный угрызениями совести, как будто в уверенности, что оно было заведено из-за того, что Господь открыл старцу тайны моего сердца, сначала был побужден к тайным воздыханиям. <Р. 122> Затем, когда сокрушение моего сердца возросло, я в открытую разразился всхлипываниями и слезами и извлек из-за пазухи, соучастницы и вместилища моего воровства, хлебец, который по порочному обыкновению стянул, чтобы тайно съесть. Выложив его перед всеми, я, простершись на земле, признался, как ежедневно ел тайком, просил прощения и, обильно проливая слезы, умолял, чтобы они испросили для меня у Господа разрешения тягчайшего плена. [Col. 540]

Тогда старец сказал: „Будь уверен, отрок: твоя исповедь разрешила тебя от этого плена даже при моем молчании. Ведь ты сегодня восторжествовал над твоим противником и победителем, опрокинув его твоим признанием мощнее, чем он поверг тебя твоим молчанием. Никоим образом не обличая его твоим или чьим-то еще ответом, ты позволил ему доселе господствовать в тебе, согласно тому изречению Соломона: Так как нет скорого возражения тем, кто творит зло, поэтому исполнено сердце сынов человеческих в них, чтобы творить зло (Еккл. 8:11). И поэтому после этого твоего откровения сей сквернейший дух не сможет уже беспокоить тебя и мерзейшая змея больше не обретет себе убежища в тебе, твоим спасительным признанием извлеченная из сердечной тьмы на свет“.

Не успел старец закончить, и вот у меня из-за пазухи вышел зажженный светильник и наполнил келью таким серным смрадом, что густота вони едва позволила нам сидеть там. Старец же, возобновив увещание, сказал: „Вот, Господь видимым образом подтвердил тебе истинность моих слов, чтобы ты воочию увидел подстрекателя этой страсти изгнанным из твоего сердца целительной исповедью и познал по его открытому извержению, что явленный враг в дальнейшем никоим образом не будет иметь в тебе места“. <Р. 123> Посему в соответствии с мнением старца, – говорил Серапион, – силою этой исповеди господство во мне той диавольской тирании было настолько уничтожено и навечно угасло, что враг отныне не пытался вызвать у меня даже воспоминания о том вожделении, и я после этого никогда не чувствовал себя затронутым подстрекательством воровского желания.

Этот смысл мы читаем у Екклезиаста, где он прекрасно выражен в сравнении: Если змей укусит без свиста, – говорит он, – нечего делать заклинателю (Еккл. 10:11), [Col. 541] обозначая пагубность укуса безмолвной змеи, то есть если через исповедь диавольское наущение или помысел не будет открыт некоему заклинателю, то есть духовному мужу, привыкшему сразу лечить раны напевами Писаний и извлекать из сердец вредоносные змеиные яды, тот не сможет помочь попавшему в беду и гибнущему.

Духовная наука