Творения догматико-полемическое и аскетические

«Итак, поскольку первый приговор Бога сделал нас плотскими и осудил на тернии и волчцы и поскольку [пра]отец наш продал нас посредством опасной сделки так, что мы не можем, даже желая, совершать благо, пока мы, будучи оторваны от памяти о Высшем Боге, вынуждены помышлять о том, что принадлежит человеческой слабости, пока мы, горя любовью к чистоте, раздражаемся, часто против воли, природными побуждениями, которые совершенно хотим отторгнуть, то мы знаем, что не живет в плоти нашей благо (ср. Рим. 7:18), то есть постоянное и непоколебимое спокойствие этого, как мы сказали, созерцания и чистоты. Но случился в нас тот печальный и скорбный разлад, так что хотя умом мы и хотим подчиняться закону Божию, жаждая, разумеется, никогда не отрывать взор свой от Божественного света, все же, окутанные телесным мраком, мы из-за некоего закона греха вынуждены отрываться от того, что признаем благом, а именно, низвергая себя с вершины духа к земным заботам и помыслам, на которые <Р. 157> осудил нас закон греха, то есть тот самый небезосновательный приговор Бога,[787] который принял первый грешник. И потому оказывается так, что блаженный апостол, хотя он открыто признавал, что он и все святые неизбежно подчинены власти этого греха, все же смело высказывает, что никто из них не должен быть осужден за него, говоря: [Col. 1269] итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти (Рим. 8:1–2). То есть каждодневно благодать Христова освобождает всех святых Своих от этого закона греха и смерти (под которым они, против воли, вынуждены постоянно пребывать), когда они молят Господа об отпущении долгов своих. Итак, вы видите, что не от лица грешников, но от [лица] тех, кто истинно святы и совершенны, блаженный апостол произнес то изречение: доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим. 7:19, 23)».

Глава 14. Возражение о том, что сказанное: доброго, которого хочу, не делаю (Рим. 7:19) и далее – не относится ни к неверным, ни к святым

Герман: «Мы говорим, что это не может относиться ни к личности тех, кто втянут в страшные прегрешения, ни к личности апостола и тех, которые стремятся к мере его, но полагаем, что это следует разуметь прежде всего в отношении тех, кто после благодати Божией [Col. 1270] и познания истины желает удержать себя от плотских пороков, но прежним обыкновением, словно природным законом, насильно господствующим в членах, увлекается к врожденной жажде страстей. Ибо обычай и частые прегрешения становятся как бы природным законом, который, поселенный в немощных членах человеческих, увлекает, словно пленников, чувства их души (которая еще не вполне искушена в рвении к добродетелям и все еще пребывает в неискушенной и, так сказать, юной чистоте) к <Р. 158> порокам и, подчиняя их, по древнему закону, смерти, предает игу владычествующего греха, не позволяя им достичь блага чистоты, которого они жаждут, но скорее побуждая вершить злое, которого ненавидят».

Глава 15. Ответ на представленное возражение

Феона: «Ваше мнение немало изменилось; действительно, вы стали уже утверждать, что это [апостольское высказывание] не может относиться к личности несомненных грешников, но относится прежде всего к тем, которые стараются удерживать себя от плотских грехов. Поскольку вы уже исключили их из числа грешников, стало быть, вы постепенно приобщите их к сонму верных и святых. Ибо какие виды грехов, по-вашему, они могут совершать, от которых, если были вовлечены в них после благодати Крещения, [Col. 1271] могут вновь быть освобождены каждодневно изливаемой благодатью Христа?

Тело смерти (Рим. 7:24)