Творения догматико-полемическое и аскетические

Или о каком теле смерти, надо думать, сказал апостол: кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога [моего] Иисусом Христом, Господом нашим (Рим. 7:24–25)? Неужели не ясно, как и вас самих истина вынудила признать, что здесь упоминается не о тех видах главных преступлений, за которые следует расплата вечной смерти, то есть не об убийстве, разврате, прелюбодеянии, пьянстве, краже и грабеже, но о том упомянутом выше теле, которому помогает каждодневно изливаемая благодать Христова? Ибо всякий, кто после Крещения и познания Бога впадает в это тело смерти, пусть знает, что он должен очищаться не каждодневной благодатью Христа, то есть не легким прощением, которое наш ежеминутно умоляемый Господь обычно дарует за прегрешения наши, но либо долговечной скорбью раскаяния и несущим наказание страданием, либо, очевидно, должен быть предан в будущем мучениям вечного огня, как об этом известил тот же самый апостол: не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, <Р. 159> ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6:9-10).

И что же это за закон, сражающийся в членах наших, который противостоит закону ума нашего, и хотя нас, сопротивляющихся и все же плененных, он увлекает в закон греха и смерти и заставляет нас служить ему плотью, тем не менее позволяет умом служить закону Божию? Ибо я не думаю, что этот закон греха означает бесчестия и что можно понимать под ним вышеназванные преступления: если какой [человек] совершает их, то он не служит умом закону Божию, от которого неизбежно отступает душой прежде, чем совершает что-то из этого телом. Ибо что такое служить закону греха, если не исполнять того, что велит грех? Каков же этот род греха, если [апостол] столь великой святости и совершенства признает, что пленен им, и при этом не сомневается, что будет освобожден благодатью Христовой, говоря: бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога [моего] Иисусом Христом, Господом нашим (Рим. 7:24–25)? Что за закон, спрашиваю, по вашему мнению, сидит в членах наших, который, отвлекая нас от закона Божия и отдавая в плен закону греха, делает нас более несчастными, нежели преступными, так что мы не предаемся на вечные муки, но воздыхаем, словно бы по растраченной радости блаженства, и, ища помощника, который бы привел нас к тому, чтобы вместе с апостолом воскликнуть: бедный я человек/ кто избавит меня от сего тела смерти? Ибо что еще означает быть уведенным в плен закону греха, если не предаваться греху и не совершать его? Или что такое главное благо, которого не могут осуществить святые, если не то, в сравнении с чем, как мы сказали выше, ничто не является благом? В самом деле, мы знаем, что в этом мире существует много чего благого, и в первую очередь <Р. 160> целомудрие, воздержание, милосердие, умеренность, [Col. 1272] благочестие; но все эти [блага] не могут сравниться с тем высшим благом и могут быть достигнуты не скажу апостолами, но даже обычными людьми, те же, кто их не исполняет, наказываются или вечным мучением, или, как сказано выше, тяжким трудом покаяния, а не освобождаются [от греха] посредством каждодневно изливаемой благодати Христовой.