Творения догматико-полемическое и аскетические

Глава 19. О том, что и в самый час молитвы едва ли можно избежать греха

«Итак, всякий, кто приписывает человеческой природе безгрешность, пусть опровергнет нас не посредством пустых слов, но свидетельством и доказательством своей совести <Р. 166> и пусть заявит, что он без греха, тогда, когда почувствует, что не оторван от Высшего Блага. Более того, всякий, кто, обозрев совесть свою, осознает, что он отправлял хотя бы одно (я уж не говорю о большем) богослужение без какого-либо отвлечения словом ли, делом или помыслом, пусть скажет, что он без греха. Поэтому, коль скоро мы признаем, что человеческий ум неудержим и легок и не может освободиться от всех этих праздных и пустых вещей, то мы должны искренне сознаться, что мы не без греха. Ибо с какой бы осмотрительностью человек ни стремился руководить своим сердцем, он никогда не сможет добиться этого по желанию своего духа, поскольку этому противится существо плоти. Ибо чем более человеческий ум будет преуспевать и чем больше продвинется к чистоте созерцания, тем более нечистым увидит себя, как бы в зеркале своей чистоты, потому что, когда дух поднимает себя к более высокому созерцанию и видит большее, чем то, на что способен, то с неизбежностью презирает то, в чем пребывает, как более низкое и ничтожное. Ибо более чистый взор большее замечает; безупречная жизнь порождает большую скорбь порицанием себя; исправление нравов и истовое рвение к добродетелям умножают стоны и вздохи. [Col. 1277] Ибо никто не может быть доволен той степенью совершенства, которой он уже достиг; и чем более кто-то будет чист умом, тем более он увидит себя нечистым, тем более найдет причин скорее для смирения, нежели для гордыни, и чем усерднее он будет стремиться к более высокому, тем больше увидит, что ему остается еще, куда стремиться. Наконец, тот исключительный в числе апостолов, которого любил Иисус (Ин. 13:23), возлежавший на груди Его, словно бы от Господнего сердца произнес изречение: если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины <Р. 167> нет в нас (1 Ин. 1:8).

Итак, если мы говорим, что не имеем греха, то мы не имеем в себе истины, то есть Христа, и ни в чем ином не преуспеваем, кроме как [благодаря этому заявлению] в признании того, что из грешников становимся преступниками и нечестивцами!»

Глава 20. От кого следует узнавать, возможно ли избавиться от греха, и о необходимости совершенствования в добродетелях

«Наконец, если сердцу угодно доподлинно узнать, возможно ли человеческой сущности достичь ἀναμάρτητον, то есть безгрешности, то от кого мы можем узнать об этом более ясно, как не от тех, которые распяли плоть со страстями и похотями (Гал. 5:24) и для которых истинно мир распят (Гал. 6:14)? Которые, пусть даже из сердец своих не только вырвали с корнем все пороки, но и пытаются уничтожить даже мысль и память [Col. 1278] о грехах, и все же каждый день искренне признают, что ни на единый час не могут быть свободными от пятен греха».

Глава 21. О том, что мы, хотя признаем, что мы не без греха, не должны все-таки сами себя отстранять от Господнего Причастия

«И все же мы не должны отстранять себя от Господнего Причастия [Col. 1279] из-за того, что признаем себя грешниками, но ради исцеления души и очищения духа должны все больше и больше поспешать к нему с жадностью и все же [принимать его] с таким смирением ума и с такой верой, чтобы мы, считая себя недостойными получения такой благодати, обрели скорее лекарство для ран наших. Иначе невозможно быть достойным даже раз в год принимать Причастие, как поступают некоторые, которые, пребывая в монастырях, достоинство, святость и благотворность Небесных Таинств определяют так, что полагают, будто принимать их должны только святые и непорочные [люди], вместо того чтобы [верить], что сами эти [Таинства], когда мы принимаем их, делают нас святыми и чистыми. И они, разумеется, тем самым больше впадают в предубеждение и высокомерие, нежели, как им кажется, избегают их, поскольку тогда, когда они принимают [Таинства], полагают, что достойны их принятия. Но более правильным было бы, чтобы с тем же смирением сердца, с каким мы веруем и признаем, [Col. 1280] <Р. 168> что никогда не можем заслуженно прикасаться тех Святых Таинств, мы принимали их в каждый Господень день [789] ради исцеления наших недугов, нежели чтобы мы, увлеченные пустым предубеждением сердца, верили, будто мы оказались достойны их принятия по истечении года.