Творения догматико-полемическое и аскетические

Но хотя «Collationes» и появились по частям и в разное время, однако как между собой, так и с написанным ранее сочинением «Institutiones» они находятся в самой тесной связи, и общая идея, объединяющая их, – это духовная жизнь с ее внутренней стороны и внешним выражением. И этим предметом преп. Кассиан занимается подряд несколько лет, так что к некоторым вопросам, например к вопросу о свободе и благодати, вероятно, под влиянием запросов времени возвращается несколько раз. Что же касается сравнительной важности самого содержания этих сочинений («Institutiones» и «Collationes»), то преп. Кассиан сам отдает предпочтение в этом отношении «Collationes». Правда, он написал сначала «Institutiones», так что описание внешнего вида и правил жизни подвижника предшествует изображению жизни внутреннего человека, сделанному им в «Collationes», но, по собственному же его заявлению, первое – второстепенной важности по сравнению с изображением жизни внутреннего человека, что он называет «особенно важным предметом».[924] Вот почему он еще в предисловии к «Institutiones», определяя задачу своего настоящего труда, говорит следующее: «Здесь я не буду говорить о тех чудесах отцев, о коих я слышал или коих был свидетелем, потому что чудеса, возбуждая удивление, мало содействуют святой жизни; но только сколько возможно вернее расскажу о правилах монастырских, о происхождении восьми главных пороков и о том, как можно, по учению отцов, искоренить сии пороки, потому что я целию имею повествование не о чудесах

Божиих, а о том, как по наставлению отцов исправить наши нравы и проводить жизнь совершенную».[925] Таким образом, уже самая задача «Institutiones» выходит за пределы изображения только порядка внешней жизни подвижников, и большая часть этого же сочинения (книги 5-12) посвящена уже явлениям внутренней жизни спасающегося человека.

В «Collationes» же говорится исключительно о благочинии внутреннего человека, о совершенстве жизни и чистоте сердца, «чтобы, читая эти сочинения, каждый мог поучаться, что должно соблюдать на высоте духовного совершенства».[926] Очевидно, сам же Иоанн Кассиан ставил это свое сочинение несравненно выше и считал его важнее первого, и заранее предвидя, как трудно будет для читателя несовершенного или еще незнакомого с подвижнической жизнию, понять все написанное им в «Collationes», делает такого рода замечание в предисловии к сочинению: «Прежде всего мы хотим предостеречь читателя как этих Собеседований, так и прежних писаний, чтобы, если по качеству своего состояния, или намерения, или по общему житию, может быть, что-нибудь в них сочтет невозможным и суровым, судил бы о них не по мерке своей способности, а по достоинству и совершенству говорящих,[927] прежде понял их ревность и намерение, по которому они, истинно умерши для этой мирской жизни, не связывались никаким пристрастием к плотским родителям, никакими узами мирских дел. Потом должны обратить внимание и на качество тех мест, в которых они пребывали, потому что, находясь в обширнейшей пустыне, отделившись от сообщения со всеми смертными и чрез это получив просвещение чувств, они созерцают и высказывают то, что неопытным и неученым покажется, может быть, невозможным. Впрочем, если кто захочет произнести истинное мнение об этом, может ли быть исполнено, пусть пожелает испытать на деле, поспешить прежде предпринять их намерение с подобным усердием и образом жизни, и тогда наконец поймет, что то, что казалось выше способности человека, не только возможно, но и весьма приятно».[928]

Мы привели эту длинную выдержку из слов самого Иоанна Кассиана, чтобы показать его собственный взгляд на жизнь подвижническую и ее проявления как на жизнь совершенно особую, как на некое новое бытие по преимуществу в области духа человеческого.