Творения догматико-полемическое и аскетические

Итак, человек, по мысли преп. Кассиана, и в падшем состоянии не лишен некоторой способности к добру: он может желать добра и даже собственными силами может пытаться осуществить его.[1273] Если же добрые желания, к которым, без сомнения, нужно относить и желание собственного спасения, могут возникать в самом человеке, а желание психологически является начальным актом в проявлении самодеятельности человека, началом всего процесса волевой деятельности человека, то в этом смысле начало спасительного процесса принадлежит самому человеку. И только это доброе желание самого человека служит уже как бы привязочным пунктом для действия благодати как внутренней силы, и в добром желании открывается как бы место для сочетания двух сил: воли и силы благодати.[1274] И преп. Кассиан нигде не говорит, что для возникновения добрых желаний, в данном случае желания спасения, было необходимо действие благодати как внутренней силы, создающей в человеке самое доброе намерение. И все те места, в которых Иоанн Кассиан выражается прямо, что начало добрых расположений [1275] и помышлений благих [1276] внушается нам Богом, относятся к благодати не в смысле особенной внутренне действующей силы, а к благодати в смысле общей – внешней промыслительной деятельности, проявившейся, в частности, в проповеди Евангелия. Эта благодать, конечно, виновница наших добрых расположений, благодаря именно ей воспламеняются искры добродетелей. Господь в данном случае в отношении к каждому из нас поступает так же, как поступил с Авраамом, когда говорил ему: изыди из земли твоея (Быт. 12:1). И от призвания (vocatione) нас Господом ко спасению через Евангелие действительно может возникнуть у нас желание спасения, но мы, конечно, можем и не послушаться этого призвания.[1277] В этом именно смысле Иоанн Кассиан и говорит в заключение своих рассуждений о благодати и свободе: «…посему православные отцы, которые достигли совершенства сердца не суетным рассуждением на словах, а самым делом, didicerunt, Divini esse muneris: primum, ut accendatur unusquisque ad desiderandum omne, quod bonum est, sed ita, ut in alterutram partem plenum sit liberae voluntatis arbitrium [„Божественному дару принадлежит, во-первых, то, чтобы каждый воспламенялся желанием всего того, что является благом, но так, чтобы решение воли оставалось полностью открытым как в одну, так и в другую сторону“]»,[1278] то есть от Бога производится, чтобы каждый сам возбуждался к желанию добра, и, значит, дается только повод к возникновению желания у человека, а не создается самое расположение (через внутреннее действие благодати), иначе (раз создалось расположение к добру) невозможно, «чтобы человек в то же время по свободному произволению мог желать и противного». Это прекрасно поясняется у Иоанна Кассиана на примере призвания Авраама, когда слова Господа изыди от земли твоея послужили для Авраама поводом обнаружить свое доброе расположение. «Из этого, – говорит Иоанн Кассиан, – ясно открывается, что начало нашего спасения открывается призыванием (vocatione) Господа и мы вступаем на путь спасения по внушению Господа»;[1279] даже более, в этом смысле начало благого расположения полагается в нас особенным внушением Божиим, когда Он или Сам непосредственно, или посредством увещания через кого-нибудь, или поставлением нас в крайних обстоятельствах (то есть действием чисто внешней промыслительной благодати) привлекает нас на путь спасения,[1280] то есть очевидно возбуждает в нас желание спасения. Бог дает нам спасительные советы (adhortationes salutiferas), через кои доброе расположение образуется или возобновляется,[1281] а когда видит, что мы уже хотим склониться к добру, тотчас укрепляет нашу готовность. Ибо Он тотчас отвечает на вопль наш: призови Мя в день скорби своея, и изму тя (Пс. 49:15).[1282] Именно благодать Божия подает случаи (occasiones) ко спасению, устрояет благоприятные обстоятельства; наше же дело с большим или меньшим жаром или с равнодушием принимать благодеяния Божии.[1283] Вот почему, очевидно, и случилось, что для образования доброго желания, хотя бы в слабой степени, одним было достаточно общей проповеди Евангелия, а другим необходимы особые случаи промыслительной деятельности Божией, которые, поражая человека, приводят его к блаженному наследию и добрым желаниям.